Южный ожог

Это было что-то невероятное. Шубин не верил своим глазам. До улицы Знаменской они добежали практически беспрепятственно, далее просочились проходными дворами. Подходить к госпиталю было опасно – забрались в строение, окна которого выходили на больницу, и с болью смотрели на происходящее. Кошкин шмыгал носом и потрясенно молчал. Остальные тоже не отличались говорливостью. Госпиталь действительно не успели эвакуировать, выдвижение немцев было стремительным. Все, кто находился в здании, там и остались. Лечебное учреждение окружили по периметру. Из окон первого этажа вырывалось пламя. Частично горел второй этаж, третий. Было слышно, как в здании кричат люди. Фашисты смеялись, видимо, акцию проводили военнослужащие Ваффен-СС. Кто ж еще? Солдаты вермахта такими делами, как правило, не занимались. Волосы шевелились на голове. Эсэсовцы держались на безопасном расстоянии, грелись у бушующего пламени. Их забавляло происходящее. По аллее, опоясывающей здание, прохаживались люди с ранцевыми огнеметами, поджигали помещения, в которых еще не разгорелось пламя. Огненные струи вырывались из огнеметов, и в этом пылающем аду не оставалось ничего живого. Истошные крики то затухали, то вспыхивали с новой силой. Госпиталь превращался в факел. Моральные установки эсэсовцев не тревожили, они выполняли свою будничную работу. Распахнулось окно на первом этаже – там еще не разгулялось пламя, стали выпрыгивать люди. Двое из них были точно женщины. Один человек пустился наутек, еще двое помогали выбраться третьему. Это были пустые хлопоты, пулеметная очередь разбросала всю группу, включая того, кто успел отбежать. Прозвучал хлопок – сноп пламени вырвался из оконного проема. Вместе со взрывом вывалилось горящее тело. Человек пытался подняться, упал и больше не шевелился.

– Что же они творят-то, нелюди? – севшим голосом пробормотал Гагарин. – Это же за пределами всего… Мы это стерпим, товарищ капитан?

На третьем этаже тоже занималось пламя. Распахнулись створки, выпало стекло. В проеме возникла перевязанная человеческая фигура. Он просто шагнул вперед – пусть произойдет все что угодно, лишь бы не изжариться в этом аду. Мужчина упал на отмостку, вздрогнул пару раз. Следом спрыгнул еще один, приземлился чуть дальше, упал неудачно, на голову… Из соседнего окна стали стрелять из пистолета. Человек не целился, ад за спиной ослепил. Огнеметчик присел от неожиданности, пули его не задели. Заговорил пулемет, и мертвое тело повисло из окна головой вниз…

Ярость ослепила, лишила разума. В адском огне гибли все, кто был мало-мальски знаком: доктор Разгонов, медсестра Варюша, по которой убивался Кошкин, прочие врачи, медсестры, санитарки, раненые бойцы и командиры, большинство из которых не могли передвигаться самостоятельно! Глеб поддался порыву, да и взбешенный Алексей не особо внимал его приказам. Четверо разведчиков скатились по лестнице, забежали за угол. Проснулся здравый смысл: что это изменит? Только зря погибнем! Но Шубин не мог решиться отдать правильный приказ. Самого трясло, мысли путались. Несколько вражеских солдат шли по улице, один тащил на плече пулемет, другой волок коробки с пулеметными лентами. Кошкин выскочил на них, и о благоразумии пришлось забыть. Он начал палить в упор, что-то грозно крича, и опустошил весь диск. И когда подбежали остальные, все было кончено. Тела корчились на вспученном асфальте. Дальше действовали грамотнее. Кошкин схватил пулемет, Варшавин – ленты, побежали дальше. Выезд к решетчатым воротам был усеян мусором. Пространство вокруг освещалось как днем – кирпичное здание с деревянными перекрытиями горело, как сухая солома. Кошкин лежал среди кирпичей, лихорадочно вставлял в пулемет ленту. Немцы оживленно комментировали событие. Работал солдат с переносным огнеметом, поддавал огня туда, где, по его мнению, было не очень жарко. То же самое, видимо, происходило и на другой стороне здания.

Кошкин стал стрелять, не отрываясь от прицела. Пули сыпались веером. Повалился огнеметчик, за ним другой, град свинца взъерошил кустарник. Немцы не сразу разобрались, что стреляют по ним, а когда сообразили, забегали. Несколько человек выбежали из ворот – и дружно легли под плотным огнем. Дрогнула, сломалась цепь солдат за оградой, люди стали разбегаться, неся потери. Остальные разведчики тоже стреляли. «Ну все, пошла жара в баню!» – рычал Бандурин, опустошая магазин.

Глеб опомнился, когда истратил почти весь боезапас. По боковой аллее бежали пехотинцы. Он перенес огонь на них. Кого-то отбросило на ограду, он сполз, цепляясь за решетку. Остальные стали нырять в кустарник, что было глупо ввиду отсутствия листвы.

– Все, уходим! – заорал Шубин. – Прекратить огонь, кому сказано!