Южный ожог

Ноги держали, в голове случались прояснения. Но хоть тресни, он не мог понять, как долго они шли. Подступали сумерки, но день еще не кончился. Месяц март на дворе, опомниться не успели, как световой день стал длиннее, а холод перестал быть мировой проблемой.

Они выходили к Северскому Донцу, но явно не в том месте, где переправлялась 61-я армия. От опушки снова бежали, работал приобретенный инстинкт – открытые пространства лучше преодолевать бегом. «Наука» не подвела – только добежали до обрыва, как в спину ударил пулемет! Казалось, немцы были везде! Что им надо? Банальная месть: зуб за зуб, око за око? Разведчики нырнули под обрыв – он был невысокий, около метра. Река, как назло, имела широкое русло. Лед фактически растаял, только у берега что-то плавало. На дальнем берегу виднелся причал, какие-то утлые домишки – и ни одной живой души. За постройками чернел лес.

Бойцы лежали под обрывом, угрюмо смотрели, как из леса выбегают и сразу ложатся немецкие диверсанты. Как минимум дюжина уже показалась, сколько еще их в лесу?

– Вот суки, плодятся как мухи, – раздраженно пробормотал Бандурин. – Что делать будем, товарищ капитан? Вы вообще с нами?

– Уймись, а то схлопочешь, – поморщился Глеб. – У кого остались патроны? Одолжите диск.

– Держите. – Леха Кошкин сунул в руки Шубина снаряженный магазин. – Будем считать, что взаймы. Не забудьте вернуть.

Немцы приближались короткими перебежками. Различались их лица – напряженные, злые. Еще одна компания выбралась из леса, присоединилась к первой.

– Медом им тут намазано, – не мог угомониться Бандурин. – Шляется всякая шантрапа по нашей земле… Как думаете, товарищ капитан, устоим? Их вроде немного.

– Нас тоже немного, – заметил Ярцев.

– Еще как немного, – поддержал Прыгунов. – Но ничего, отработаем, как всегда. – Он лег поудобнее, приготовился стрелять.

– Странно как-то. – Васильченко то и дело озирался. – Вроде на том берегу должны быть наши, нет? Это ведь примерно тот район. Наши не только у переправы, они весь фронт должны держать – на десятки километров. Почему их нет? Может, вплавь, товарищ капитан? Плевать, что вода холодная. Или вброд, если глубина позволит? Как-то не уверен, что сегодня подходящий день, чтобы умереть.

– Без меня, – испугался Бандурин. – Я воды боюсь.

– Не успеем, – вздохнул Глеб. – Это целая история – переплыть в марте реку. Даже если оставим здесь кого-нибудь умирать, Бандурина например, все равно не успеем. На стремнине всех перестреляют.

– Да уж, это так, – согласился Кошкин. – Хотелось бы еще чуток пожить… Ладно, повоюем еще. – Он тоже начал пристраиваться для ведения огня и вдруг засмеялся: – Не грустите, товарищи. После нас хоть вечная память останется, а эти суки просто передохнут.

«Золотые слова», – подумал Шубин. Он чувствовал какую-то невероятную безучастность ко всему происходящему. И остальные чувствовали. Даже Васильченко – повздыхал и начал гнездиться. Немцы шли перебежками, вели огонь. Разведчики пока не стреляли, подпускали ближе. Патронов осталось с гулькин нос (Бандурин выразился емче – в лучших традициях покойного Павленко). Немцы преодолели половину пространства, когда раздался берущий за душу вой. Мина упала именно там, где следует – между первым и вторым. Фашисты не успели присесть, хотя что бы изменилось? Разлетелись части тел. Еще две мины упали чуть дальше – тоже неплохо. А потом началось светопреставление. Прибережная зона покрылась разрывами, грохотало везде, вплоть до леса. Это продолжалось минуту. Минометная батарея разместилась на левом берегу, но вела себя довольно скромно, в глаза не бросалась. Разведчики снова взобрались на косогор и осмотрелись. Весьма необычно, Шубин по-прежнему ничего не чувствовал. Шевельнулась мысль: «А ведь не забыл про нас генерал» – и сразу потерялась.

Дым над полем начал рассеиваться. Валялись убитые. Поднялись несколько человек, стали пятиться, затем побежали к лесу.

– Враг бежит, – меланхолично пробормотал Ярцев. Обернулся и добавил: – Лодочка плывет…

– Ты прямо поэт, – похвалил Кошкин. Он тоже обернулся и осекся. Повернулись остальные. От причала отходила широкая плоскодонка. Потрескивал лед под суденышком. На веслах сидел мужчина в воинской телогрейке и почему-то без шапки. Он энергично греб и что-то насвистывал. Зрелище завораживало, бойцы не могли от него оторваться. Немцы убежали в лес, что на них смотреть? Лодка приближалась, блестела щетина на щеках мужика. Он сделал несколько сильных гребков и сложил весла. Хрустнула корка льда. Лодка уперлась в берег.

– Паромщика вызывали? – с хрипотцой спросил лодочник. Он улыбался, обнажая полный рот прокуренных зубов. – Что, не можете сами, без посторонней помощи? Ладно, не обижайтесь, шучу я. Вижу, что вам досталось. Садитесь. Или особое приглашение требуется?