Иван Бровкин-внук

Подходя к дому своей девушки Иван заметно волнуется. Он перекладывает в одну руку бутылку вина и продуктовый пакет, закуривает. Входит в калитку, направляется к двери, но жаль выбрасывать сигарету – останавливается. Заглядывает в окно. На улице уже темно, в доме горит свет, все видно. Элина и Саморядов. Их вид не вызывает сомнений. Иван медленно ставит пакет на землю, примеривается, как разбить бутылку, чтобы получилась «розочка» – нормальное такое оружие морду изуродовать навсегда. Потом Иван меняет решение, собирается уйти. И опять сомневается.

– Поворот сюжета, – ворчит он. – Кто там мной играется?

Находит монету, которую теперь носит с собой как талисман. Подбрасывает.

– Император, значит, в бой, – загадывает Иван.

Окно освещает часть дорожки. Монета лежит буквами вверх. Бой отменился.

В калитку входит отец Элины. Он видит Ивана, догадывается.

– Ты, понимаешь, Вань, какое дело….

– Не надо, Михал Михалыч. Не надо.

Иван ставит бутылку в пакет.

– Вань, но раньше, пока служил, ничего ж не было, – как бы оправдываясь, говорит Михалыч. – А тут уже чувство долга оно всё. И Юрий, он такой, м-м-м…

– Все правильно, – сказал Иван. – Вопрос закрыт, претензий нет. А рыба ищет, где лучше, так? Рыбку с аквариума в реку пускать не это – Иван вынул вино из пакета, посмотрел на горлышко. – Штопор нужен.

Иван уходит, у калитки оборачивается, через силу улыбается:

– Ни хрена я жертвенный! Даже штопора не ношу.

****

Опять пасмурный день. Серега Сойдет возле своих ворот сидит на новой, им смастеренной лавочке, состоящей из металлической основы и деревянных сиденья и спинки.

Подходит Ермек, жмет руку Сереге, присаживается рядом.

– Вот я думаю, – говорит Ермек. Есть Францевича часть двора. Явно немец, чистота. Порядок. У тебя всё разбросано в беспределе. Думаю, скажу: че как этот? Типа, возьмись за ум. А потом думаю такой – не, ничего не скажу.

– Так ведь сказал.

– Я сказал не то что хотел сказать, а сказал, что подумал.

– А ты всегда и всем говоришь, что подумаешь?

– Только друзьям. Путевая скамейка получилась.

– Талант не пропьешь.

– Я знаешь, где такую видел? Сашка Шмаков, помнишь? Приезжал на лето к бабушке. У нее точно такая же стояла.

– Вот туда ее и понесем.

– Это до Антиквара?! Ближний путь.

– Плотют.

– Тогда я ведущий, ты ведомый, – Ермек встает, берет лавочку спереди, Серега подхватывает сзади, понесли.

В это время Иван просыпается в своей комнате. На полу возле кровати стоит пустая бутылка из-под вина. Иван смотрит в окно на озерцо, где местами уже сошел лед.

А Серега и Ермек принесли лавочку в центр села, поставили под деревом. Серега зашел в магазин, сразу же вышел, неся в руках две бутылки пива. Уселись, отхлебывают. На улице прохладно, пиво холодное, но так хорошо этим ребятам! И не скажешь, что им – по сорок лет.

– Как в старые времена, – кряхтит Ермек.

– Были времена. Песни были.

– Фильмы.

– Да. И фильмы, – Серега вспоминает что-то, потом говорит Ермеку не своим голосом. – Ты представляешь, Эрвин! У них в России едят плов с майонезом. Плов! С майонезом!

– Де божет быть! Вот дерьмо! – гоблинским голосом отозвался Ермек. – С байянезом! Твою мать, опять эти русские.

Хохочут.

Иван выходит из дома, идет к озерцу.

А Ермек и Серега приносят скамейку к дому умершей бабки Шмковой, в котором теперь поселился таинственный Антиквар.

Ермек отворяет калитку из деревянных вертикальных реек, говорит с удивлением:

– У бабки была железная дверка. А такая была здесь давным-давно.

Ставят скамейку сбоку от тропинки ведущей в дом.

– Здесь вроде.

– Серега! Странно это, – Ермек осматривается. – А здесь все новое, но оно – старое. Углярку я лично разбирал, бабушке помогал. А тут углярка опять. Машина времени. Дверь, гляди! Дверь точно железная была.

– Деревянная тоже была.

– Была. Но сто лет назад. Синяя. Слушай, сарай такой же, – Ермек ощупывает угол сарая. – Точно сюда я лобешником…. Что к чему? Музей бабки Шмаковой?

На крыльцо выходит Анитиквар. Он всё так же одет в черно, те же темные очки.

– Вот, значит, сделал, – Серега показывает на скамейку. – Как договаривались.

Антиквар молча достает руку из кармана. Выщелкивает лезвие ножа. Серега и Ермек переглянулись. Антиквар садится на лавку и проводит по деревянному сидению ножом. Отпечатывается тонкая дуга.

Серега поджал губы, зачем корябать новую вещь?

– Мы там договаривались по оплате, – напоминает он Антиквару.

Антиквар вырезает еще одну линию на лавке. Рядом – следующую, под углом. Получается «СА».

– Где-то я уже это видел, – говорит Серега.

Ермек открывает дверь в сарай, на двери изнутри надпись «Цой Жив».

Ермек верещит, тычет пальцем в надпись. Серега радостно и ошалело разводит руки.

– Сашка? Санёк! Это ты что ли?! Бля-ааа!!! – орет Серега, сдергивает с Антиквара очки. Саня!!! Ермек! Это ж Сашка Шмаков!!!

– Узнали, наконец, – смеется Антиквар. То есть, Сашка Шмаков, друг детства, четверть века где-то пропадавший. – А ты мне, Ермечек, вчера и «земляк» и «братан». Думаю – узнает. Ничего подобного.

Ермек в один прыжок подскакивает к лавочке и обнимает Шмакова.