Иван Бровкин-внук

Некоторое время смотрят друг на друга в упор. Иван стоит рядом с Захаром. Полина пассивна и покорна.

– А это не ты на день морфлота чуть мента не утопил? – вдруг спрашивает Захар. – Пару лет назад.

– Мгм, – мычит охранник.

– Я стоял на берегу с флагом.

– В этом году, – охранник освободил дорогу. – На том же месте?

– А як же ж?

Иван, Полина и Захар забираются в кабину грузовика.

Не доезжая до Целинного грузовик останавливается на дороге возле лесополосы. Выходят. Захар убегает в кусты.

Полина с некоторым волнением говорит.

– Вот бред? Глупость! Куда? А Лилия Пална! Я и вещи не взяла.

– Съезди, заберем, – отвечает Иван. – Всё в прошлом. Я хотел сказать, теперь всё в будущем.

– У меня даже документов нет.

Иван улыбается:

– Это Сибирь, дорогая. Здесь у многих документов нет. Был бы человек хороший.

Захар возвращается, допивает на ходу чекушку.

– Вот теперь бросил. Без кодировок, – он выбрасывает бутылку. – Сам бросил! Ёп! – поднимает пустую тару. – Чего мусорю на своей земле? Вон уже Целинный за поворотом.

Иван и Полина заходят домой к Бровкиным. Их встречает мать Ивана

– Мам! Вот нашел квартиранта! – Иван подмигивает матери. – Ну ты говорила, что надо комнату сдать. Вот, знакомьтесь. Это Полина. Пойдем, я покажу. Здесь будешь жить пока. Я пойду у Натальи возьму шмоток, она была когда-то твоего сложения. Вроде бы. Надо еще машину Ермеку отогнать.

Мать, улыбаясь Полине:

– Иди, чайник ставь, я в комнате приберусь.

Захар и Иван идут по улице. Вечер.

– Не знаю, Ваньк. Оно, конечно, тебе виднее, но ты ее видел два раза и в дом. К тому же наркоманка.

– Что сразу наркоманка? Шанс человеку. Я верю.

– Хочешь ее? У меня была похожая. Две! Тоже под таблетками. Такие вещи вытворяли! Две сразу! Поясняю, еслиф кто не понял.

– Я заметил, что чем старше мужик, тем больше у него в биографии сексуальных подвигов добавляется.

– Я этих наркоманов как-то не понимаю, – сменил тему Захар. – То ли дело мы, алкаши. Наркоты – странные. А те кто торгует этой херней я бы так брал и…

Захар резко остановился. В это время они подходили к дому матери Захара. С внешней стороны забора на цепи висит рыжее тельце собачки. Захар подбегает, трогает. Собака мертва. Забор исцарапан. Собачка билась, карябала доски. Наверно, долго это было.

– Как же так? – Захар поник моментально. – Жучок… повесился…

От дома, расположенного напротив, подходит краснолицый мужик. Сам пузатый, не маленький, а фамилия его (Иван вспомнил) Зайцев.

– Издох? К тому и шло, – говорит Зайцев довольно. – Он ведь перепрыгивает и из ошейника выскальзыват…

Захар расстегивает ошейник, чуть не плача.

– И насается! Гаденыш! – продолжает Зайцев. – К мине заскочил и грядку снес. Рассаду потоптал.

Захар прижимает тело собаки к груди, смотрит на Ивана, на краснолицего. Глаза влажные. Укрывает трупик Жучка курткой, поворачивается и медленно уходит.

– А в этот раз перепрыгнул, смотрю, – краснолицый не затыкается на свою беду. – Бьется гад в ошейнике. Вон забор попортил.

– А ты смотришь, – хрипло говорит Иван. – Рассаду потоптал, да?

Иван с разворота бьет мужика по лицу, тот падает. Иван несколько раз пинает лежачего. Зайцев стонет, лежа красной мордой в грязи. Иван поворачивается, идет вслед за Захаром.

****

Ветхое здание постройки 60-х годов с надписью «КЛУ..» на крыше. На двери объявление, что сегодня состоится общее собрание членов СПК «Целинный».

У клуба стоят Иван, Серега Сойдет и Захар с женой.

Иван нервничает:

– Я с народом говорил, но чую: прокатят. Говорят: «Кого ты там придумал! Не как все!». Франсыч закусился. Кравченко вообще ржет, говорит: «ты такой же фермер как я гинеколог. Я могу, грит, конечно, посмотреть, но не профессионально. Так и ты – есть огород, вот и копайся». Особенно мужики, кстати, против. Бабы как-то не так.

– И что тогда? – спрашивает Наталья.

– Деваться некуда, фермерское хозяйство я уже зарегистрировал. Уже и денег мал-мал нашел. Не выделят землю, значит буду кроликов разводить. Что за люди у нас такие? Вот сейчас по любому все против.

Иван прикурил новую сигарету от старой.

Люди проходят в клуб. Кто-то здоровается, кто-то проходит мимо. Узколобый с Забегаловки – пожал руки Ивану с друзьями, пряча глаза.

Серега Сойдет хлопнул Ивана по плечу и сказал:

– Я, наверное, придумал. Пока я не вернусь, не голосуйте. Тяните время! Захар! На тебя надёжа, скажи там речь на полчасика о вреде пьянства. Время тяните!

Люди сидят в зале клуба, ожидая начала собрания. В первом ряду супруги Кравченки, оба полные, щекастые. В глубине зала лениво развалились близнецы Гавриловы – первый и второй.

На сцене стол, за которым сидит председатель Сабир Сабирович, он посматривает на часы. Сбоку стола монументальная дама – секретарь.

Узколобый мужик, явно страдающий с похмелья, ворчит: «Ну, сколько уже можно?!»

Присутствующие переговариваются, тычут пальцами в телефоны.

В третьем ряду с краю сидит сосредоточенный Иван. Сзади него Захар с Натальей. Захар ободряюще трепет Ивана по плечу, шепчет:

– Это мы играем старый фильм про колхоз. А в том кино добро побеждает.