Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)

- Донесли мне мои тайные люди, будто и про тебя сказывают небывалое... Да, моя горлица, - высота сана имеет свои стеснения, свои оковы уединения, свои печали. Вокруг смерда нет такого вероломства от его ближних, какое обитает около облеченных высоким саном. Великолепные чертоги вмещают лютые заботы, едва ли не большие, чем в хижине сошника. Не обижайся на меня! Царица страдает... Срам ей! Судит меня. Нагрешил я. Буду замаливать свои грехи.

Он крепко обнял Александру.

- С тобою я молодею, от тебя выхожу я бодрый и приступаю к делам своим спокойно, с верою и терпеньем, но, увы!.. начал страшиться злобности попов в такое лютое, неудачливое время. Сколь ни боролся я с ними, все же они сильнее меня. Прекрасные ланиты твои, как утренняя заря, освежают силы мои, когда просыпаюсь я около тебя, но когда наступает день, я теряюсь в мыслях, как быть мне с тобой. Уйди, красавица, господь с тобой! Сегодня в ночь увезут тебя от меня... Буду тосковать я, плакать стану по ночам, однако... расстанемся.

Александра взяла руку Ивана Васильевича и покрыла ее поцелуями.

- Государь мой, батюшка Иван Васильевич, нелегко и мне расставаться с тобою. Осчастливил ты меня. Благодарю тебя за твои милости ко мне. Коли господу богу так угодно, отпусти меня... Буду плакать и я, буду тосковать о тебе. Моему горю покоряюсь я безропотно, ибо я раба твоя. Одна утеха, что дите свое увижу.

Царь Иван схватил Александру и понес ее на руках в свою опочивальню... Ему хотелось показать силу свою, доказать, что он не дряхлый старик, что он сильный, здоровый муж...

Ночью из государевой усадьбы под конвоем десятка всадников, предводимых Богданом Бельским, выехал наглухо закрытый возок.

Царь с крыльца долго прислушивался к глухому топоту коней. Придя в свою опочивальню, усердно помолился, но успокоение не пришло - и на душе стало пусто и холодно.

Борис Годунов нашел во дворце одну Ирину. Царевич Федор молился в домовой церкви.

- Здравствуй, сестра! - низко поклонился он ей. - Слыхал я, будто государь вчера посетил вас. Так ли это?

- Верно, братец Борис Федорович, посетил нас государь. И не один.

- Что это значит? Никогда государь не берет никого с собою, коли идет к царевичу Федору. А тут, говорят, его провожали Бельский, Юрьев и другие бояре, - сказал, разводя от удивления руками, Борис.

- То и я приметила, братец...

- О чем же он с царевичем говорил?

- Учил он царевича, как быть почитаемым в народе.

Борис Федорович покачал головою.

- А что царевич?

- Царевич... ничего. Но далеки от него мирские заботы. Он гусляра слушал, как тот молитвы разные пел. Любит царевич духовные песни. Он такой светлый делается, когда их слушает.

- Не говорил ли чего обо мне государь? - почти шепотом спросил Ирину Годунов.

- Спрашивал он: кто царевичу гусляра прислал, мы сказали, что ты, Борис Федорович. Царь тогда молвил: чего ради Борис Годунов старается царевичу разных старцев, бродяг посылать?

- Что же ты сказала?

Борис Годунов, затаив дыхание, ждал ответа.

- Я сказала государю, что, де, сам царевич любит духовные стихиры... Он сам просит присылать ему этих людей.

Борис в задумчивости сел за стол.

- Давай пиво, Ирина... Жажда замучила.

Ирина принесла большой кувшин с пивом и налила высокую серебряную чашу дополна.

- Пей, батюшка, Борис Федорович, пей, мой любезный братец!

- Неприятность за неприятностью, - сказал он, осушив до дна чашу с пивом.

- Что такое?! - испуганно спросила Ирина.

- Пошел слух по Москве, будто ученик Никиты, стрелецкий сотник Игнатий Хвостов, передался на сторону поляков и после перемирия не хочет возвращаться в Москву. Выходит, Никита изменника у себя держал, а я изменнику потворствовал, расхваливал его царю, ввел государя в заблужденье! Не дай бог, коли слух этот до Ивана Васильевича дойдет... А уж это, того и гляди, так и будет. Мои недруги помогут тому. Вот грех-то какой! Истинно, не ищи беды - сама сыщется. О, если только о том пронюхают Бельский да Юрьев, не сдобровать тогда мне, злую докуку нагонят на царя вмиг, восстановят его против Годуновых.

- А царевич Федор?! Он заступится. Я попрошу его. Не кручинься, братец, государев гнев мы предотвратим.

- Полно, Иринушка, ужели ты не знаешь нрав царя?

И словно про себя проговорил:

- Родного сына не пощадил, Ивана Ивановича, - помяни господи его во царствии твоем! - Борис перекрестился. - А уж со мной и вовсе... Чего ему? Коли дело касается измены, царь беспощаден.

И Борис Федорович и его сестра Ирина тяжело вздохнули.

- Может быть, зря болтают о том, Борис Федорович?! - спросила она. Может быть, тот Хвостов Игнатий убит?

- Кто знает, может и зря. Однако из плена, почитай, уже все вернулись, а его все нет и нет. Те, которые вернулись, видели его в плену. Жив. Здоров. А коли так - чего же ему там сидеть?

- Чудно, братец, чудно...

- То-то чудно и непонятно. А государь тоже неспроста разведывал о страннике-гусляре, неспроста и обо мне говорил. Он - недоверчив и подозрителен. Прощай, сестра!

Борис Федорович крепко поцеловал сестру и быстро вышел из комнаты. На дворе его ждала повозка, запряженная парой вороных коней.

V