Иван Грозный. Сожженная Москва

– И не говори! А главное, чего добился? Ничего. Лучше уж со своими пошел бы. А теперь Бургов на запоре Анфису держит, да охрану усилил. – Парфенов вздохнул: – Придется до осени терпеть. У нас на сентябрь свадьба назначена. А как терпеть, коли видеть девицу дюже хочется?

– Потерпи. Тем боле не в праздности сидеть, а воевать с татарами крымскими вскоре придется.

– Это так! Девлет-Гирей все не угомонится. Надобно бы ему морду набить, дабы надолго забыл дорогу к нам.

– Поглядим, может, и набьем.

Головной дозор подал сигнал – видим людей.

Бордак передал сигнал дружине, и она, находившаяся в то время на лесной дороге, свернула в кусты. Сам же Михайло и Парфенов прошли к головному дозору, возглавляемому ратником из отряда Фомы Рубача Иваном Пестовым.

– Что у тебя, Иван? – подъехав, спросил Бордак.

– Гляди правее, боярин, – ответил опричник.

Михайло повернулся и увидел конный разъезд в семь всадников. Это был русский разъезд. Всадники шли с востока на запад по краю оврага.

– Тульский сторожевой разъезд, – сказал княжич, тако же видевший всадников.

– Да, – согласился Бордак, – похоже, что тульский. Ныне воеводам крепостей строго наказано кроме станиц и сторожей посылать на объезд земель разъезды.

– Только маловат он что-то, – проговорил Пестов.

– Да тут менее десяти верст до крепости, пошто большой нужен? Поболе отряды далее ходят.

– Тогда можем выходить? – спросил старший дозора.

– Нам встреча с ними не нужна, коли заметили бы они нас, другое дело, а коли нет, то пусть едут дальше.

– Значит, пропускаем?

– Да.

Разъезд прошел до конца оврага и скрылся из виду, спустившись в низину.

– Подождем немного и пойдем, – сказал Бордак.

И тут сзади раздался шорох.

Ратники обернулись – никто не должен был выходить к дозору без наказа воеводы. Подъехал ратник, вид у него был возбужденный. Парфенов узнал его, воин отряда Луки Огнева, Данила Кузьмин.

– В чем дело, Данила, тебе неведомо, что до сигнала на месте оставаться треба? – строго проговорил Михайло.

– Ведомо, боярин, но тут такое дело, меня десятник Огнев к тебе послал.

– Пошто?

– Никита Терин, ратник отряда, вроде как схрон нашел.

– Схрон? Здесь?

– Да, боярин. Но странный какой-то, размеров малых, длиной всего в сажень и в полсажени шириной.

– Как могила.

– Но тока без холма и креста, и в лесу.

– Дозору стоять, смотреть, слушать, до команды с места не уходить, – наказал Михайло Пестову и взглянул на Кузьмина: – Едем, покажешь, где схрон.

– Так рядом с дорогой.

– Едем!

Вернулись к дружине. Зашли немного глубже в лес, саженей на десять. Возле снятого дерна – ратники отряда Огнева. Пешие, поводья в руках, говорят меж собой.

– А коли то клад?

– Не-е, так клады не хоронят.

– А чего? Кто тут найдет?

– Никита-то нашел.

Замолчали, завидев воеводу и помощника.

Бордак и Парфенов соскочили с коней, передав поводья ближним ратникам, и подошли к опричникам.

– Кто Терин? – спросил Михайло.

– Я – Никита Терин, воевода, – вышел вперед опричник.

– Чего нашел?

– А кто знает? Вот! – указал он на участок свежей земли.

– Как нашел?

– Так по нужде отошел, у куста хотел встать, а тут нога и провалилась по ступню. Удивился, с чего? Кругом трава прошлогодняя, молодая тока появляется. Пригляделся, а трава-то кусками уложена. Справил нужду, поддел саблей кусок, дерн и отвалился, за ним второй кусок, третий, вот и появилось не пойми что. Под дерном земля, но не утрамбованная, рыхлая. В других местах рядом такой нет. Сам раскапывать не стал, сообщил десятнику. Лука подошел, поглядел, велел Даниле до тебя идти.

– Так и было, воевода, – кивнул стоявший рядом Огнев. – Надо бы раскопать да поглядеть, чего тут.

– Отправь пару ратников к обозу, пусть лопаты возьмут да полог и сюда, – велел Бордак.

– Ага, слушаюсь, – кивнул Огнев и тут же отправил ратников. Те вскоре вернулись с инструментом, и Михайло сказал им:

– Копайте!

Ратники приступили к работе. Сняли грунта нет ничего, около локтя (примерно сорок пять сантиметров), уткнулись во что-то, и один из копателей проговорил:

– Тут чего-то захоронено.

– Доставайте!

Через некоторое время опричники вытащили из земли нечто продолговатое, завернутое в холст и перевязанное веревками.

– Никак тело чье-то? – воскликнул Парфенов.

– Разворачивайте! – наказал Бордак.

Ратники срезали веревки, развернули холст и отошли.

Пред всеми предстал начинающий гнить труп бабы. От нее шел приторно-сладкий запах. Одета в сарафан, волосы длинные, окровавленная, большие ногти на пальцах.

– Чего это? – проговорил один из копателей.

– Не видишь, мертвая баба. И удавлена бечевой, гляди, рубец на шее виден, – сказал Огнев.

– Да она еще и брюхата.

– Какая тварь прибила бабу на сносях и за что? – покачал головой княжич.

– То мы вряд ли узнаем, – ответил Бордак. – Хотя кто знает… Повезем в Тулу. Бабу по лицу еще можно узнать, прибили ее не позже осени.

– Да, дела! – протянул Огнев и взглянул на Терина: – И дернул тебя черт сюда справлять нужду идти!

– Да я разве ведал, что тут такое?

– Заворачивайте, обвязывайте и в телегу, там, где сено, – велел Бордак.

Кривясь и морщась от запаха, ратники сполнили наказ воеводы.