Иван Грозный. Сожженная Москва

Бордак и Парфенов соскочили с коней, назвались старосте. Показывать ему царскую грамоту не было никакой надобности.

– Где разместиться трем десяткам дружины, найдешь? – спросил Михайло.

– Так можно по хатам, хотя в них сейчас песчанцы, но найти с десяток можно. И у меня может встать десяток.

– Треба, чтобы все вместе были, – покачал головой Бордак.

– Ну, тогда новая конюшня, – почесав затылок, сказал староста.

– Ты в своем уме, староста? – воскликнул Парфенов. – Царские опричные воины – и в конюшне?!

– Погодь ругаться, княжич, конюшня тока построена, лошадей в ней не было.

– А что за конюшня такая? – заинтересовался Бордак.

– Так село наше – вотчина князя Белородова Андрея Григорьевича, пожалованное ему еще отцом царя, великим князем московским, Василием III. Но князь редко наведывался сюда, а вот сын его, Гаврила Андреевич, решил поставить тут подворье и начал с конюшни, так как вельми увлечен конями. Конюшню построили, в ней чисто, лавки, белье постельное принесем, столы поставим, бабы-стряпухи трапезу приготовят.

– А припасы-то есть?

– Соберем по дворам. Прокормим.

– Ты человека в Чугуев пошли к воеводе, он пришлет провизии для дружины.

– С утра и отправлю. Много ли басурман побили, отбивая полонян?

– Два десятка. Один остался живой, он с нами, ты скажи сельчанам, чтобы не забили случаем.

– Скажу, но лучше его ко мне в подвал посадить. Там надежней!

– Сажай.

– А вас, воеводы, прошу ко мне в дом, – указал староста на дом за изгородью, мало чем отличавшийся от дома купца средней руки на Москве. Двухэтажные хоромы, но размеров малых.

Парфенов вызвал десятников, человек старосты проводил ратников к конюшне. Опричники поначалу начали роптать, но, завидев новую постройку, успокоились. Тем боле что Парфенов строго повелел разместиться там с оружием, дабы в любой момент принять бой.

Покуда дружина размещалась в конюшне, за селом из оврага со стороны осинника внимательно смотрел ратник мурзы Икрама Назим.

Поняв, что русские встают в селе, он начал готовить себе лежбище, так как теперь ему предстояло смотреть за селом неведомо сколько.

Ночью к нему пробрался Рамис, спросил:

– Ну что в Радном?

– Дружина встала на селе, полонян разобрали местные по хатам. Воевода у старосты дома, там, в подвале, Мазат Кабир.

– Что? Неверные взяли помощника Менги?!

– Выходит, так.

– Ладно, с ним разберемся. Как мыслишь, дружина встала в селе надолго или на ночевку?

– То станет ясно по утру. Может, уйдет, может, останется.

– Шайтан бы их побрал!

– Коли соберутся оставаться, то с утра староста должен человека в Чугуев отправить, сообщить о решении воевод и за провизией. Ратников кормить треба.

– Придется ждать.

– А ты надеялся, что дружина заведет полонян в село и пойдет в Чугуев?

– Это не я, это мурза на то рассчитывал.

– Будем ждать до утра.

На рассвете, когда село еще спало, из подворья старосты выехал всадник и погнал коня в сторону Чугуева.

Это заметил Назим и растолкал спящего Рамиса.

– Что? – недовольно спросил тот.

– Похоже, дружина собирается остаться, в Чугуев послан гонец.

– Это еще не доказательство.

Татары спустились к ручью, умылись, поднялись на склон.

Когда село проснулось и ратники развели костры, затопили печи, татарам-лазутчикам стало ясно, что дружина пока никуда не собирается.

– Говорю же, шайтаны, – сплюнул на землю Рамис. – Надо ехать к мурзе, сообщить, что дружина встала в Радном.

– Может, подождем, покуда гонец вернется?

– Э-э, чего ждать? Коли русские хотели бы уйти, то, потрапезничав, ушли бы. Но они остались. Коней табуном на луг выгнали, сами без оружия, в рубахах да штанах по деревне бродят. Нет, покуда будут стоять. А вот сколько, то неизвестно. А что это значит? Это значит, что ратников надо поторопить с отъездом в Чугуев. Я еду в Сангу. Ты смотри за селом.

– Спать-то мне когда?

– А когда все спят? Ночью. Но коли упустишь что-то важное, мурза накажет.

– Тогда передай ему, чтобы сменщика прислал, одному смотреть за селом постоянно не можно.

– Я пошутил, Назим, конечно, у тебя будет сменщик, к вечеру уже и будет. До вечера терпи.

– Как-нибудь.

– Но все, хранит тебя Всевышний!

Рамис провел коня оврагом до выхода в буерак, далее в степь, там вскочил на него и погнал к урочищу, вновь занятому татарами и самим мурзой Икрамом.

Глава шестая