Иван Тургенев и евреи

Париж. Улица Дуэ, 50.

Среда, 17 фев. 1875.

Любезнейший господин Роденберг,

Тысячу раз прошу извинения – хотя, собственно говоря, непростительно, что я не сразу ответил на Ваше столь любезное письмо1. А теперь перейдем к делу. Я буду играть с Вами «cartes sur table» а, как говорят французы. Вот уже почти 5 месяцев, как я не написал ни строчки – и, если так пойдет дальше, мне придется, вероятно, совсем отказаться от литературной деятельности. О большом романе и говорить нечего: даже маленький рассказ останавливается и не хочет идти дальше. Что тут будешь делать? Остается только одно: дать Вам обещание, что если я вообще что-нибудь закончу, то никакой другой журнал, кроме «Rundschau», не получит моей работы. Этим сказано мало, зато малое решено твердо. Определить же срок я не могу: возможно, он наступит быстрее, чем мне это сейчас самому кажется.

А теперь можете осыпать меня упреками: я покорно склоняю голову – и прошу лишь сохранить ко мне немножко дружеского чувства и снисходительности. Жму Вам руку «с пронизывающим чувством моего ничтожества» и остаюсь

преданный Вам Ив. Тургенев [ТУР-ПСП. Т. 14. С. 221].