Иван Тургенев и евреи

Марк Антокольский и Илья Репин в один год поступили в Академию и, сойдясь характерами, несколько лет душа в душу жили в одной комнате. Стасов особо отмечает, что

Письма к старому другу и товарищу, И.Е. Репину, были у Антокольского <…> не многочисленны, но выражают до самого конца дней его всю прежнюю, сквозь всю жизнь пронесенную непоколебимую взаимную любовь и преданность двух высоких русских художников. Эти два человека шли по разным дорогам, каждый по своему художеству. Но оба к одной цели, и своими письмами, с разных краев Европы, словно радостно перекликались про свои новые завоевания и открытия, про свои творческие дела в искусстве [М.М.-АНТ. С. 32–33].

Что касается Тургенева, то в Париже он, из-за постоянной занятости и частых разъездов, не скоро сошелся со скульптором. В письме В.В. Стасову от 10(22) октября,1877 г. (Париж) Антокольский сообщает:

С И.С. Тургеневым я только раз виделся: видно, что он очень занят. У Гинцбурга я был два раза. Но странно, некоторые знакомые стараются отыскивать в моей физиономии что-то особенное, а народ, в особенности лакеи, когда я прихожу спрашивать хозяина, и непременно думают, что я пришел снять мерку на пальто, или на сапоги. И оттого доступ к хозяину, особенно в первый раз, мне нелегко дался; во второй раз я оставил записку и просил назначить время, когда могу придти, но и на это ответа не последовало. Таким образом, я до сих пор не видал Тургенева. [М.М.-АНТ. С. 335].

Однако со временем они, как уже отмечалось, сдружились. В их отношениях помимо личной симпатии, обоюдного восхищения талантом друг друга, для меломана Тургенева играла, видимо не последнюю роль и музыкальность Антокольского, который

всегда любил музыку, знал и пел, еще в Вильне, много еврейских песен; попав в Петербург ходил, когда мог, в оперу. <…> Антокольский познакомился с композитором А.Н. Серовым, пленился его живой художественной натурой, и с большим удовольствием бывал у него в доме, на музыкальных собраниях и беседах. <…> В 1870 и 1871 году Антокольский познакомился с Мусоргским и сделался горячим поклонником его глубоко талантливого творчества, его правдивого выражения, его национальных стремлений и задач, его реализма и стремления к поэзии[602] [М.М.-АНТ. С. 15–16].

Интересно, что, отмечая недостаточную чистоту русского языка у Антокольского, Тургенев вместе с тем ценил стилистику его писаний. Об этом художник говорит в своем письме В.В. Стасову от начала января 1887 г. по поводу своих заметок-размышлений, которые он именует «Записками»: