Иванова гармонь, или Cказ о том, как на саратовской гармонике колокольчики зазвенели

– Не до смерти только! – вслед проговорил Настин отец. – Ещё нам убийства не хватало.

В этот же вечер в подворотне дом Карелиных на Ивана было совершено нападение. Когда на улицу на шум выскочили Николай и Дмитрий, то дело уже было сделано. Иван валялся в луже крови, а трое бандитов усердно пинали его сапогами. Увидев братьев, напавшие дали дёру, но Дмитрий, всё же узнал одного из них. Это был лодочник с пристани.

Ивана принесли в комнату, обмыли кровь и позвали доктора. Доктор осмотрел больного. С помощью братьев он крепко обмотал грудную клетку Ивана простынёй, так как у него были сломаны рёбра и, сказав, какие из лекарств как надо принимать, ушёл. Дмитрий пошёл за лекарствами.

Иван долгими днями и ночами лежал на кровати. К нему заходили братья и старший Карелин. Кормила его жена Николая, Аксинья. Больше всех около постели Ивана крутился сынишка Николая, Миша. Он что-то всё время рассказывал Ивану, а так как он не выговаривал букву «Р», то слова звучали забавно.

Иван поймал себя на мысли, что употребил слово, которое часто использует Настя – забавно и улыбнулся этому. Настя и так не уходила из его памяти ни на минуту. Чаще всего он вспоминал их первую встречу на острове. Правда, он недоумевал – почему родители Насти с первого дня не пресекли их встречи? Для него это было загадкой, а потом вот эта расправа.

– Дядя Ваня, а ты научишь меня лепить свистки из глины? – спросил Миша.

– А как же, конечно научу, – потрепал мальчика по кудрявой голове Иван.

– Я выласту и стану мастелом как ты.

– Это почему же как я, а не как дедушка или дядя Дима?

– А они не умеют лепить свистки из глины, а делают только галмошки.

– Веский довод, – улыбнулся Иван. Хотелось засмеяться детской непосредственности, но смеяться, кашлять и глубоко вдыхать ему было нельзя, начинала болеть грудь.

Лодочника братья нашли без труда. Он вначале от всего отказывался, а когда Николай с Дмитрием на его же лодке отвезли нападавшего подальше от берега и указали на камень, что прихватили с собой, то лодочник сразу во всём сознался. Остальных уже брала полиция.

В этот же вечер дворник со двора, где жили Карелины, шепнул дворнику управляющего о том, что по приказу брата Насти, трое бандитов за хорошие деньги избили Ивана. Эта весть дошла до Насти. Брат Насти, перехватив дворника, дал ему денег и тот доложил Насте, что Ивана убили бандиты. Настя в начале, забилась в истерике, а затем на неё напала апатия. В этом состоянии её посадили со служанкой в карету и отправили, как посоветовали врачи, за границу.

Иван поднялся с постели через два месяца. Карелины знали, что Настю увезли за границу лечиться, но не знали, какой её снабдили перед этим информацией. Иван выздоравливал и надеялся на встречу с девушкой. Ему хотелось выполнить Настину просьбу, и молодой мастер продумывал всевозможные варианты внутреннего наполнения гармоники. А тут пришла весть о том, что дедушка совсем плох. Иван решил ехать к деду. Николай и Дмитрий наняли ямщика. Иван взял с собой недоделанную гармошку, некоторые инструменты и сел в повозку.

– Зачем гармонь с собой берёшь? – спросил Дмитрий.

– Не знаю как долго я там задержусь. Чтоб дело не стояло…– ответил Иван.

– Это правильно, – поддакнул глава семейства.

Дедушка Митрофан был совсем слаб. Бабушки Степаниды уже не было, и он сам превозмогая слабость, топил печь. Дед и внук обнялись и расцеловались. Иван хотел заставить дедушку Митрофана лечь в постель, но тот за упирался и, кряхтя сел за стол.

– Ну, давай, внучек, рассказывай – чему ты в городу научился. И чего тебе из шорной науки пригодилось?

– Да всё, дедуль, пригодилось и бабушкина наука тоже.

– Неужто всё? – удивился дед. – Неужели в гармонию хомут запихали и как-то его там приспособили? Шучу, конечно. Но ты рассказывай, рассказывай, мне всё интересно.

– В гармониях, дедушка, как и в твоих лошадиных доспехах всё есть и кожа, и металл разный, и древесина, и материя. Ты учил меня со всем этим работать, учил. Вот и пригодилось, только более тонкие да чувствительные из них детали приходится делать.

– Ты смотри-ка! Значит, не пропала моя наука? – обрадовался дед.

– Конечно, не пропала…

– А ты знаешь, внучек. Я ведь тогда, когда к тебе ребята на ярмарке подходили, я их узрел, а тебе не сказал об этом и вида не подал. Посмотрел на них и ничего в них плохого не увидел. Побоялся я тогда их и тебя спугнуть, дал время поговорить. А оно, вон как вышло.

– Спасибо, дедуль. Спасибо, что сказал, – у Ивана навернулись на глаза слёзы.

– Как я отойду к Господу, сразу из деревни не уезжай, поживи малость, подумай. Родные стены они силу душе дают. От чего далёк был, так сразу всё приблизится и образуется. Душе в деле побольше свободы давай. Она всё соткёт, всё направит. Дома побудь. Слышишь!?

– Слышу дедуль. Обещаю, что не уеду сразу… Только ты так не говори, ещё поживёшь. Хочешь, я тебя отсюда в Саратов заберу, вместе жить будем.