Иванова гармонь, или Cказ о том, как на саратовской гармонике колокольчики зазвенели

– А вы что,сударь, разбираетесь в гармошках. Это забавно. Вы из каких будете и как вас зовут? – весело спросила девушка.

– Я Иван.

– И это всё?

– Нет не всё. – Я музыкант только от части, и не могу так виртуозно играть как ваш брат.

– Вам действительно нравится, как он играет?

– Действительно.

– А я Настя. – Вот и познакомились. Продолжайте же говорить о себе, Иван. Мне так интересно.

– Я учусь делать гармоники. Мой учитель говорит, что я уже научился их делать. Только мне кажется, что он мне льстит.

После этих слов глаза у девушки расширились. Она восторженно всплеснула руками, захлопала в ладоши и громко сказала, чтобы её слышали в компании:

– Друзья! Очень забавная информация. – Она немного помедлила, чтоб на неё обратили внимание. – Это Иван. Он гармонных дел мастер.

– Да не мастер я ещё, не мастер, – зашипел Иван.

– Мне лучше знать, – проговорила Настя полушепотом, – и не сопротивляйся. – Она взяла Ивана крепко за руку и потянула за собой, к компании.

– Мне, право, неудобно. Я не из вашего круга… – мямлил Иван следуя за своей повелительницей. Он готов был провалиться под землю от стыда. Но что-то его удерживало от того чтобы не вырвать пальцы из цепкой руки Насти и не уйти. Он хотел продолжать оставаться в её власти. Он хотел слышать её голос, хотя понимал, что её богатая семья не будет в восторге от знакомства с ним.

Не успел он опомниться, как уже находился в кругу чопорной компании. На него уставились с десяток пар глаз. Одна, сидящая за столиком барыня, наверное, мать Насти, в белом с голубыми вставками платье, взяла лорнет и уставилась на Ивана, а затем проговорила:

– Ты, доча, неисправима. Кого ты притащила к нам на этот раз. Экзотика нам ни к чему. Ты нас ей уже перекормила. Нравится ей знакомиться с людьми из мужицкого сословия.

– Да вы что!!! – возмущённо и обиженно выкрикнула Настя. – Вам не интересен этот уникальный человек?!

– Почему же, сестра, – если его поприличней одеть, то он сойдёт и за интеллектуала, – не так ли, папА. – И он посмотрел в сторону полного мужчины в качалке под большим зонтом, пытаясь увидеть его реакцию.

– Меня, Настя, больше интересует не уникальность твоего и нашего теперь знакомого, а сколько на его счету в банке денег? – Проговорил худой, высокий мужчина с сигарой во рту, стоявший чуть в стороне.

– Ты, дядя, сегодня не оригинален. – Парировала Настя.

– Настенька… дочка… Ну уймись же ты, наконец,… Это всё свежо, но не ново…. Боже мой… – произнёс отец Насти.

– Ты, папА, опять завёл свою песню. Это уже даже не забавно, – парировала девушка. У вас принято всех моих знакомых принимать в штыки и наводить на них критику.

– Я пойду, – проговорил Иван, потихоньку освобождая пальцы из руки Насти.

– Хорошо. Мы уйдём, – проговорила Настя,– но уйдём вместе. Вы считаете, что мне интересно знакомиться с вашими друзьями с потными руками и лоснящимися лицами?! Нисколько… Но я это до сих пор делала. Теперь не буду. С меня хватит. Это совсем не забавно…

– Ну, доча. Не надо так реагировать… – произнесла мать девушки и подмигнув окружению, добавила. – Мы совсем не против твоих новых знакомств. Ты чувствительная девочка. Я понимаю, что тебе хочется необычного. Мы все это понимаем, все были молоды и в определённой степени экзальтированны. Мы готовы послушать твоего нового знакомого, – и она, повернув лицо в сторону Ивана, спросила. – Сударь, изготовление гармоник это призвание или это обыкновенная работа, дабы заработать себе на жизнь?

– Для меня это призвание, – ответил коротко Иван. – У меня есть профессия, которая меня прокормит, но я осваиваю гармонное дело.

– А чем вы докажете, что это призвание? – спросил Настин брат, отставляя в сторону гармошку. – Призвание, я считаю, это не когда ты выбрал профессию, а когда в этой профессии состоялся и чего-то достиг. Чего достиг? – спросите. Отвечаю. Например, достиг народного признания. У вас, как я полагаю, пока нет ни того ни другого. Не так ли?

Все изучающе посмотрели на Ивана, ожидая от него равного ответа и понимая, что Иван в силу своего образования, образа мышления, круга общения, на этот вопрос не сможет ответить. Но они ошиблись. Иван, глядя в глаза собравшимся, а, точнее сказать, переводя свой взгляд с одних лиц на другие, проговорил:

– Мой дед шорник. Он высококлассный специалист. Его приглашали работать в царские конюшни. Он меня научил всему, чего умеет сам.

– Он, господа, ещё и шо-о-рник!!! Браво! – засмеялся офицер. – Ты, сестра, верно, этого не знала? Конечно… Откуда же тебе было это знать за пять минут знакомства, – а затем, обратившись к Ивану, спросил язвительно, – А ты, Иван, решил из шорников стать гармонных дел мастером?

– Именно так, ваше благородие.

– Забавно… – произнесла удивлённо Настя, и в упор посмотрела на Ивана.

– А ты слушай, сестрёнка, слушай. Твой гармонный мастер, по мановению волшебной палочки только что превратился в шорника, – проговорил офицер. Кем он станет в следующую минуту мы не знаем, да и ты не знала про его уникальные шорные способности, – Браво, Настёна, браво. Этому можно поаплодировать.