Ивановка

Он подошел к ним и принялся ворошить кочергой. Цепляясь, она то и дело перелистывала страницы в клеточку. Виднелись растекшиеся кляксы, полностью уничтожившие написанное, кое-где от страниц остались только обрывки – их выдирали где сразу, где кусок за куском. Мелькали ровные колонки цифр и списков. Наклонившись, Илья пригляделся. «Эшкин И. Е. – 2 куска мыла, четверть масла, мера муки», – вел учет четкий угловатый почерк с ятями. – «Огибенина Анна – фунт керосина, дрова». Через несколько страниц шла речь про доски и кирпич. Это явно не ученические тетради. И сколько же им лет?

Продолжая перерывать их кочергой, Илья увидел на одной из обложек цифру – 1923. Но ведь это не может быть год ведения тетради. Она бы не сохранилась в такой сырости сто лет. Тогда почему автор вел ее с ятями?

На следующей странице крупно и отчетливо написали тем же угловатым почерком: «Мъ. Дудниковъ. Сентября 1923». Фамилия казалась знакомой. Илья напряг память. Не прошлого ли она хозяина этого ужасного дома – Макарыча? Получается, что М. Дудников мог быть его отцом. Илья пролистал дальше – здесь не было списков и цифр, а шли только записи, похоже, дневниковые. Некоторые страницы, как и в других тетрадях, полностью расплылись. Но встречались и уцелевшие большие фрагменты. Илья не без труда разобрал:

«Они порадовались, что почти вся деревня на месте. Что здесь все остались. И Ермаковы, и Мешковы, и Трофимовы, и Федуловы, и Эшкины. А Огибенины в город перебрались, и старый дом стоит заколоченный. Спрашивали происхождение. Нашим что молчать? Все знают и помнят отцов, а я помню лишь мельницу, что теперь в руинах, помню А. А. и Р. А.»

Пожалуй, можно найти лучшее применение тетрадям, чем просто сжечь их или выбросить в яму. Кажется, в райцентре есть музей – но ведь в музеях не платят за экспонаты? Или платят? А может, есть какой-нибудь уголок истории в местной администрации? Раз они так чтут традиции в своей Ивановке – не заплатят ли за находку Ильи? Или она совсем не представляет ценности? Но даже если вероятность получить что-то за эти тетради и слишком мала, лучше все же сначала выяснить это наверняка.

Илья затолкал в печь дрова и скормил ей книгу, купленную в райцентре – он так ее и не дочитал. Он разжег огонь и принялся отогревать ладони, когда телефон, оставленный за ненадобностью на столе, пиликнул. Связь опять появилась и доставила сообщение.

«1 декабря. Пятница», – сообщил экран. Пятница. Получается, прошел уже месяц. Целый бесконечный месяц отделял Илью от города и настоящей жизни.

«Ты жив вообще?» – спрашивал Леха.

Мессенджер безучастно посчитал количество его сообщений, оставленных без ответа: их было двадцать шесть. Леха не забывал: писал почти каждый день. И чуть реже отголоски связи доставляли уведомления: «Этот абонент звонил вам три раза».

Хотя новый номер Илья оставил мало кому, некоторые из тех, с кем он не хотел им делиться, его все же – судя по сообщениям и непрошедшим звонкам – отыскали. Но и они, как ни странно, в последнее время не беспокоили. Наверное, Леха превзошел сам себя и придумал какую-то байку, которой поверили даже стервятники, готовые изыскать свою выгоду и в трупе. Или же все наоборот, и, несмотря на все Лехины истории, они просто узнали правду?

А Леха, если так беспокоился, особенно с учетом того, что от Ильи целый месяц не было ответа, мог и до Ивановки добраться. Потому как если бы на самом деле считал, что за ним постоянно следят, то не связывался бы с Ильей и по телефону.

Леха остался и мог все отстроить заново. Но главная причина, по которой Илья не отвечал, все же к самому Лехе не имела отношения. Просто он – тень ушедшей прошлой жизни, бередящая раны и воспоминания. Только и всего.

«А ты?» – неохотно набрал Илья.

Есть шанс, что сообщение не уйдет и останется висеть в невидимом пространстве между Ивановкой и городом, как было с Мариной.

Но уже через секунду телефон активно запиликал. Леха всегда отправлял по одному предложению, и так штук десять подряд. Эта манера порядком раздражала Илью в прошлом, и, как выяснилось, ничего не изменилось.

«Вот ты даешь!»

«Мог хоть слово написать, а?»

«Я думал, ты уже того».

«Собрался уже завтра ехать и выяснять».

Илья усмехнулся.

«А ты тут!»

«Ну здорово, брат!»

«Все получилось».

«Страховку выплатили».

Илья не спрашивал. И, признаться, не слишком-то хотел знать, как именно Леха докрутил свою авантюру. Но, выходит, удачно. У него все хорошо, пока сам Илья… Впилась в горло и вырвала кусок не соседская собака, а зависть.

«А ты не боишься об этом писать?» – с неясным недобрым чувством набрал Илья.

«О чем?»

«Что мне за крузака страховку выплатили наконец?»

«А что тут такого?» – в находчивости ему никогда нельзя было отказать.

«Ты как там? Как монголы?»