Ивановка

Именно на монголах Илья и понял, что писал Леха вовсе не из-за беспокойства, точнее, из-за него самого, но не об Илье. Мутная идея со страховкой принадлежала ему, и что-то пошло не так гладко, как он пытался показать. Единственное участие в ней Ильи в том, что он о ней знал. Но чем это могло ему грозить? Он банкрот. Он все переоформил, отдал все деньги на погашение своей части долга. Единственное, что удалось сохранить, – автомобиль, и то благодаря стараниям управляющего. Машину признали единственным источником дохода Ильи, внезапно и неожиданно для себя официально ставшего таксистом.

Авто и дом в Ивановке – все, что осталось, все, что есть. Как бездарно и нелепо – ошеломительно быстрый взлет и отчаянное падение в самую бездну.

Виноваты в том, что все так сложилось, были все одинаково. Илья пил, Денис играл, а Леха подсел на быстрые деньги, и они затмили разум не меньше, чем алкоголь и игра. Именно он решил срочно строить еще и гостиницу, когда все и так уже летело с пригорка, как та утонувшая в Ивановке машина. Илья это видел, мог вмешаться и попытаться исправить. Но не пытался. Продолжал верить и не придавать значения, положившись на остальных. Все раньше ведь выгорало – и он рассчитывал, что выгорит и на сей раз.

Маринка ругалась, и он обещал ей, что все наладится, обещал и обещал. А она все ругалась. Битая посуда, сломанная мебель. Последней каплей стала та случайная девица, которая неожиданно появилась на пьянке с инвесторами в той самой недостроенной гостинице. С ней, кажется, и не было ничего – но Илья зачем-то, ничего толком не соображая, притащил ее домой.

У него было все, абсолютно все. Огромная трехкомнатная квартира в новостройке с подземной парковкой и БМВ – последние угощения пира во время чумы – остались Маринке. Он задолго до развода записал их на нее, а потом не предъявил претензий. Они и стали платой за ее готовность помочь.

И поплатился за все только Илья. Все они еще могут все наладить. Его же просто списали. Ему больше некуда и незачем возвращаться, потому что все пошло крахом, но и бояться – и он вдруг впервые отчетливо это осознал – тоже больше нечего. А Лехе – наоборот.

«Какие монголы, Леха? Ты что там курил? Я в Ивановке», – с каким-то злым удовольствием написал он.

«???»

«А то ты не знаешь», – ответил Илья.

Бросив телефон на стол, он принялся бродить по комнате. Кровь стучала в висках. Остановившись, Илья вломил кулаком по деревянной стене. Пронзили боль и страх. Не за себя, за стену: как и на что ремонтировать?

Илья застонал в голос. Денег больше нет, а здесь не получится работать даже таксистом.

Больше не в силах находиться в четырех тесных стенах, он вышел на улицу, по пути придумывая предлог. Вдруг сегодня получится найти бородача – и попросить заделать проклятый пол, и по совету Мохнатой Брови спросить про работу. Как-то они ведь живут в Ивановке? И не похоже, чтобы с голоду умирали. Да, ему придется окончательно похоронить образ успешного молодого бизнесмена – но что еще остается делать?

Накануне бородача встретить не удалось. На реке его не было, и рыбаки пожимали плечами. Илья не догадался сразу спросить про его дом. Можно сделать это в магазине в центре деревни, чтобы не встречаться с понимающим взглядом Мохнатой Брови.

Услышав Илью, Сандра за забором вновь зашлась счастливым лаем. Но затем он снова ушел в свои мысли и отвлекла от них только часовня. Вокруг нее трое местных, включая Рыжего – выходит, он уже вернулся, и перспектива встретиться с ним во дворе была куда более, чем реальной, – строили забор. Даже не забор – скорее высокий частокол, судя по заостренным вершинам штакетин.

Засунув руки в карманы, стройкой, видимо, командовал опухший и помятый староста. Заметив остановившегося у часовни Илью, он вымученно улыбнулся и поздоровался.

– Рано радуются, – непонятно сказал Фомин, кивая головой на забор. – Я и камеры привезу.

– Вандалы? – спросил Илья, чтобы не молчать в ответ.

Фомин нахмурил брови, словно не понял смысл вопроса, но тут же усиленно закивал:

– Да-да, они самые.

– А вы не знаете, где мне найти Ивана? Он вроде механик, пол мне недавно ремонтировал, – Илья решил не ждать до магазина.

– Где? Да в лесу, где ж еще, – недобро откликнулся кудрявый щекастый мужик. Это в него во время сходки вцепился драчливый.

Фомин взглянул с укоризной и объяснил:

– Нездоров Иван.

– По своей воле и вине, – добавил щекастый.

– Пока не получится с ним договориться, – резюмировал Фомин.

– А что случилось-то, Илюха? – откликнулся, оперевшись на готовую часть частокола, Рыжий. Лицо его раскраснелось почти так, что стало одного цвета с волосами. Шапки на нем не было – и Илья до сих пор поражался морозостойкости местных.

– Да так. Пол у меня провалился.

– Вот это хорошо вы поработали, – хлопнул его по плечу третий товарищ, поднял с земли доску и понес куда-то за часовню.

– Да уж, – с сожалением скривился Рыжий. – Мы закончим здесь, и я зайду, посмотрю пол да забор продолжу.

Все не отпускал его этот забор.

– Вам тут, может, чем помочь? – с сомнением предложил Илья.