«Ивановский миф» и литература

Основательную книгу о первом написал доктор исторических наук К. Е. Балдин. Уже в самом ее названии чувствуется широкий масштаб деятельности этого ивановского фабриканта: «Яков Гарелин: предприниматель, историк, меценат» (М., 1993). Автор книги, как говорится, с фактами в руках доказывает, что Яков Петрович по праву носил звание потомственного почетного гражданина и на его счету сотни добрых дел, направленных на улучшение жизни родного Иванова. В их числе коренное преобразование ткацкого оборудования (превращение мануфактуры в фабрику), громадная социально-культурная деятельность, способствующая превращению села Иванова в город Иваново-Вознесенск. По его инициативе здесь открывается больница мастеровых и рабочих, публичная библиотека. В 1853 году на средства мецената издается сборник документов, собранных шуйским историком-краеведом В. А. Борисовым «Старинные акты, служащие преимущественно дополнением к описанию города Шуи и его окрестностей». А в 1885 году увидела свет книга самого Гарелина «Город Иваново-Вознесенск, или бывшее село Иваново и Вознесенский посад», ставшая, по существу, первым основательным краеведческим исследованием истории «русского Манчестера». Лучшим памятником Я. П. Гарелину стало переиздание этой книги в 2001 году, инициированное Ивановской городской администрацией.

Еще при жизни владимирский краевед К. Н. Тихонравов назвал Якова Петровича Гарелина «благородным соревнователем успехам истории»[64]. К таким же «соревнователям» можно отнести и Д. Г. Бурылина. Отрытый им в 1914 году «Музей промышленности и искусства» стал одной из самых ценных достопримечательностей Иваново-Вознесенска. На основе музейных материалов, собранных Бурылиным, впоследствии было создано еще три музея. Но с каким трудом шла гражданская реабилитация этого замечательного деятеля! Миф о Бурылине как о фабриканте-кровопийце, для которого музей был чуть ли не нелепой причудой толстосума, насаждался при советской власти историками, писателями, журналистами. Напрочь было забыто, с каким уважением относились к Дмитрию Геннадьевичу, например, И. В. Цветаев, К. Д. Бальмонт и другие известные в России люди, сумевшие по достоинству оценить его культурный подвиг. Но, слава Богу, время все расставило по своим местам. За последние пятнадцать лет многое сделано, чтобы очистить имя Д. Г. Бурылина от скверны, поставить его в один ряд с такими славными именами, как П. М. Третьяков, С. И. Мамонтов, С. Т. Морозов. В этом плане весьма показательна книга А. А. Додоновой «Дмитрий Геннадьевич Бурылин» (Иваново, 1997), где подробно и живо рассказывается о жизни и деятельности замечательного ивановца. В эпиграф к этой книге вынесено его следующее признание: «Музей — это моя душа, а фабрика — источник средств для жизни и его пополнения…».

В книге А. Додоновой содержатся интереснейшие сведения о родословной Д. Г. Бурылина, в частности, о его деде — Диодоре Андреевиче, личности крупной и талантливой. Автор цитирует его своеобразное духовное завещание, обращенное к сыну и бережно хранимое внуком: «Жить не зависит от нас, а хорошо жить от нас зависит. Познания свои должно употреблять на истинную пользу и благо своих ближних и Отечества. Доверчивость, качество благородное и великодушное, существует в одних чистых душах. Тщетно суетный и развращенный свет старается делать ее смешною, опасность ее предпочтительней несчастий, следующих за противным ей пороком. Доверчивые люди бывают иногда обмануты, но те, кои проводят жизнь в недоверчивости, находятся беспрестанно в жалостном состоянии. Надежда на Бога есть лучшая подпора в жизни. Несчастия научают нас Благоразумию»[65]. Д. А. Бурылин вышел из раскольнической среды, и добрая человеческая закваска, порожденная ею, безусловно, дает о себе знать в этой записке. Внук взял, как следует из книги Додоновой, лучшее, что было у деда, в том числе и саму его жизненную философию. В этом убеждаешься, читая завещание Дмитрия Геннадьевича, написанное в 1899 году, которое он адресует жене Анне Александровне: «…Я прошу тебя, добрая жена моя, дать детям нашим надлежащее воспитание и образование, приучить их к труду, быть всегда справедливыми и честными, а вам, дети мои, вменяю в обязанность оказывать матери своей беспрекословное во всем послушание, повиновение, уважение, исполнять все ее распоряжения и жить между собою и с нею, матерью, в полном согласии и любви»[66]. Желание войти во внутренний мир Бурылина выгодно отличает книгу А. А. Додоновой от тех нейтральных краеведческих работ, где личностное начало в истории считается чем-то второстепенным, тогда как именно оно, это начало, и побуждает к тем или иным делам и поступкам. И не было бы, например, в ивановском мифе четкого и яркого «толстовского следа», если бы не Дмитрий Геннадьевич Бурылин. Но на этом надо остановиться подробней[67].