«Ивановский миф» и литература

В 1884 году Бурылин послал Толстому письмо, где спрашивал совета относительно воспитания своих детей. После того, что мы узнали о нравственных устоях ивановского фабриканта, это не кажется странным, а, напротив, предвзятым представляется мнение тех краеведов, которые считали, что Бурылин стремился к знакомству с Толстым с одной целью: заполучить автограф великого писателя. Да, конечно, создатель будущего музея мечтал иметь коллекцию толстовских материалов и, в частности, обращался в 1907 году к Толстому с просьбой о приобретении для музея портрета Льва Николаевича. Но тот же Бурылин прекрасно понимал, что Толстой может проявить интерес к нему и его делу лишь в том случае, если почувствует в адресате интересную, значительную личность. Поэтому, наверное, Дмитрий Геннадьевич, не получив из Ясной Поляны положительного ответа на свои первые запросы, особо отчаиваться не стал, веря, что рано или поздно его встреча с любимым писателем состоится.

В канун толстовского юбилея, восьмидесятилетия великого писателя, Д. Г. Бурылин послал в Ясную Поляну приветственный адрес, где, между прочим, говорилось о намерении фабриканта открыть в Иваново-Вознесенске публичную народную читальню. После этого Бурылин получает через секретаря Толстого персональное приглашение на посещение Ясной Поляны, куда он и прибывает 9 ноября 1908 года. Здесь он удостаивается личной встречи со Львом Николаевичем и Софьей Андреевной. О некоторых подробностях этой встречи мы узнаем из «Книги собственноручных расписок посетителей музея», которую Бурылин в предчувствии знаменательного для него события возил в Ясную Поляну. Предчувствие не обмануло Дмитрия Геннадьевича. Толстой оставляет в «Книге…» следующую запись: «Желаю успеха устройству читальни для жителей Иваново-Вознесенска. Лев Толстой. 9 ноября 1908». Затем следует приписка жены Л. Н. Толстого: «Охотно присоединяюсь к желанию Льва Николаевича и сочувствую доброму делу. София Толстая. Ясная Поляна». Но только автографом встреча не ограничилась. Судя по бурылинской записи в «Книге…» (записи крайне неразборчивой и до сих пор до конца не расшифрованной), Бурылину посчастливилось разговаривать с Толстым «с глазу на глаз» в рабочем кабинете писателя, и эта беседа касалась весьма важных проблем как для хозяина, так и для гостя. Так, например, в какой-то момент разговор коснулся веры в Бога, и Толстой заметил (цитирую запись Бурылина): «Говорят обо мне, что я неверующий. Нет. Я считаю, что кто не верит существованию Бога, тот и есть несчастнейший человек». Когда же речь зашла о благих намерениях фабриканта, то Толстой одобрил их, сказав, что желание открыть музей и читальню «не пропадут бесследно и что общение людей — Великое дело».

После встречи Бурылина с Толстым между Иваново-Вознесенском и Ясной Поляной налаживается более или менее постоянная связь. С конца 1908 года и вплоть до Октябрьской революции Бурылин регулярно посылал в Ясную Поляну мануфактуру с целью помочь членам толстовской семьи в их благотворительной деятельности. Сохранились отклики на такую посылку. «Многоуважаемый Дмитрий Геннадьевич, — пишет Бурылину Софья Андреевна Толстая в письме от 21 ноября 1908 года, — получили мы с Львом Николаевичем Ваши любезные письма и подарок яснополянским крестьянским детям. Очень благодарим Вас за Ваши добрые к нам чувства и за желание сделать нам приятное…

Сегодня я уже осчастливила 8-ми летнюю горбатенькую сиротку, которая во всю жизнь не имела ничего нового, а носила перешитые лохмотья своих старших сестер. И я сказала ей, что это не мой подарок, а прислал один добрый человек, Дмитрий Геннадьевич».

Считая себя не чужим для толстовской семьи, Бурылин в письме от 15 января 1910 года сообщает не только об очередной посылке мануфактуры, но и приглашает Льва Николаевича и Софью Андреевну на свадьбу своего сына. Толстой ответил кратким, но теплым письмом, где благодарил за ситец «для голопузых», а молодым желал «чистой и честной жизни»[68]. Следы общения Толстого с Бурылиным можно найти и в дневнике великого писателя. В частности, в дневниковой записи от 20 января 1910 года читаем: «Была жалкая солдатка. Дал ситца»[69]. Речь, по-видимому, идет именно о бурылинском ситце. Подтверждением этого может служить письмо дочери Толстого Татьяны Львовны Сухотиной-Толстой, датируемое все тем же 20 января 1910 года, где, между прочим, говорилось: «На днях за обедом здесь мои родители Вас добром поминали и говорили о той радости, которую Вы очень многим доставили Вашими подарками».

В день смерти Толстого Д. Г. Бурылин был там, где умер писатель. В ту же «Книгу…», где хранится толстовский автограф с пожеланиями устройства читальни в Иваново-Вознесенске и запись о беседе с писателем в его рабочем кабинете, Дмитрий Геннадьевич вписывает такие скорбные слова: «На станции Астапово. Скончался великий Мыслитель и Писатель земли Русской, гордость народная, Граф (Лев Николаевич Толстой)».