«Ивановский миф» и литература

Постмодернизм — понятие довольно неопределенное. Критика порой вкладывает в него самое произвольное толкование. Однако, хотим мы этого или не хотим, но нам действительно выпала участь жить в то время, когда очень остро ощущается общекризисное состояние культуры, когда многим кажется, что все в искусстве, в литературе уже состоялось. Новое здесь уже открыть невозможно. А потому остается играть с текстами всех времен и народов, иронизировать, произвольно тасовать концепты, то бишь отвердевшие смыслы, вчера еще казавшиеся такими серьезными, а сегодня годящимися разве что для пародии. Но здесь надо помнить: литература постмодернистской ориентации, как и все в искусстве, в конечном счете измеряется талантом, который предполагает самодостаточную силу сопротивляемости окружающей его пошлости, в том числе и пошлости постмодернистской. Таким талантом награжден, например, Дмитрий Лакербай, чья поэтическая книга «Кратковечный» выделяется среди новейшей ивановской поэзии подлинно трагической нотой чувствования нашего времени. В качестве доказательства здесь можно сослаться на стихотворение «Река». Странное произведение. Какие-то смутные, фантастические видения утопленника, плывущего по воде: то ли мужик из соседней деревни, то ли давнишний вождь, то ли сам автор — молоденький учитель словесности из провинциальной глубинки. Но постепенно в этих видениях начинают проступать очертания грозной российской истории, которая еще не кончилась. Возникает облик таинственного Пугачева из «Капитанской дочки» Пушкина, встретившегося со своим двойником из сегодняшней России. Потом вдруг — явление Маши Мироновой, на которой Пугачев женится… Река жизни непонятна, страшна и притягательна:

И нет ни звука, ни огня, и в сумерках страны
река-даос полна меня, дождя и тишины.
И звездный сор в нее летит без мысли и тоски.
Полям не выйти, не войти — и нет иной реки.
Чуть слышно дождик моросит — но это так едва,
что нелюбимая дрожит по берегам трава
и звездный клев по круглым ртам играет в поддавки,
как будто что-то было там, где не было реки…
Учитель школьный каждый день идет учить опять.
Все время осень — ничего не может он понять!
Он плавал по морю в грозу — а тут река везде…
И отражение — внизу, плывущее в воде.

Понимая, что дважды нельзя войти в одну реку, что многое во вчерашних мифах сегодня не работает, многие наши литераторы испытывают острую ностальгию по временам прошедшим и становятся хранителями традиций вопреки доктринам постмодернизма, согласно которым все уже написано и наступило время «смерти автора».

***

Формы традиционности могут быть разными. В последние годы приобрела популярность, например, «домашняя» поэзия, обращенная к кругу близких людей и носящая утилитарно-ритуальный характер. В этом плане характерны, например, поэтические сборники Юрия Орлова «Заздравные чаши» (1992, 1997), «Ивановский сувенир» (1998) и др. «Застольная» поэзия, которой полнятся эти книги, — своего рода реакция на дефицит домашнего тепла, доброго слова, которое, как известно, и кошке приятно. И надо обладать незаурядным импровизационным даром, чтобы легко и непринужденно выдать стихотворный тост, остроумно обыграть гороскоп, лихо закрутить юбилейный комплимент. Обладая талантом дружелюбия, Ю. Орлов ориентируется в своем творчестве на «ближний» круг людей, на то, что он однажды назвал «торжеством артельного духа». И совсем недаром на протяжении последнего десятилетия Юрий Васильевич Орлов остается бессменным руководителем Ивановской писательской организации. Уметь сплотить вокруг общего дела самых разных людей, которые могут выстоять в чрезвычайно неблагоприятных для них условиях, — для этого тоже нужен талант, и немалый.

«Домашняя литература» в Иванове отнюдь не однообразна. Мы уже говорили о карнавально-театральном характере книги В. Корягина «Весь мир — театр», обращенной к друзьям и сподвижникам легендарного Молодежного театра. В этом же ряду находится и книга Андрея Кузнецова «Прогулки по городу» (2003), где содержатся шуточные стихотворные послания друзьям, всевозможные байки, связанные с прошлым и настоящим Иванова. Само историческое пространство города воспринимается автором книги как его собственный миф. «Удивительно! — читаем мы в авторском предуведомлении на обложке книги „Прогулки по городу“. — В центре города есть улица 10 Августа. Это день моего рождения. И от Почтовой через Рабочий поселок тянется длиннющая улица Кузнецова. Очень прошу всех моих друзей и знакомых больше в честь меня ничего не называть.