Ивница

Старший лейтенант посмотрел на часы, дежурство его. видимо, кончилось. Я в свою очередь поинтересовался: долго ли меня намерены держать в отделении? Ответа не получил. В голову полезла всякая дребедень: может, я незаметно влип в какую-то историю? Но где? Когда? Пьяным я вроде не был, с подозрительными людьми не встречался…

На смену старшему лейтенанту пришел капитан, на вид совсем молодой, по крайней мере, лет на десять моложе своего предшественника. Я внимательно следил за движением, в общем-то, мало что говорящего, но нельзя сказать совершенно равнодушного лица капитана. Было видно, как капитан, садясь за придавленный толстым стеклом стол, исподлобья покосился на меня слегка прищуренными, не лишенными любопытства глазами. Значит, я не случайно сижу в милиции, а раз так, терпение мое дало трещину, и мне захотелось приблизить развязку затянувшейся ночной истории.

Затрещал телефон. Капитан приложился к трубке, по его лицу можно было видеть, что он говорит с не терпящим никакого возражения начальством.

– Слушаюсь, товарищ майор! – и с этими по-утреннему бодро сказанными словами капитан положил трубку и, кивнув в мою сторону, поднял меня с угретой взошедшим солнцем деревянной, грязно окрашенной скамейки.

Стукнули об пол подковки хромовых, высветленных гуталином сапог, скрипнули подмятые властными милицейскими шагами давно исхоженные половицы. Тем же скрипом отозвались ступеньки крутой, коленом выгнутой лестницы.

Поднялись на второй этаж. В просторном кабинете, увешанном плакатами, наглядно рассказывающими о правилах уличного движения, за зеленым громоздким, как бильярд, столом стоял низкорослый, щупленький, с белыми вихрастыми волосами начальник милиции, майор. Он поздоровался со мной за руку и предложил сесть. Такой любезности от милицейских работников я, признаться, не ожидал. И это еще больше насторожило, мне думалось: майор не позвал бы меня к себе в кабинет, если б ничего особого не случилось. Он, надо полагать, лично решил заняться мной, кстати, мои бумаги уже лежали на зеленой луговине аккуратно прибранного стола.

– Вы раньше были когда-нибудь в Семилуках? – этот вкрадчиво заданный вопрос не таил в себе ничего такого, чтобы заставить задуматься. Я был в Семилуках, но был тогда, когда… И тут-то я не сдержался, во мне заговорило не только оскорбленное человеческое достоинство, но и запоздалая обида, заговорила моя окопная молодость, взвыли мои посыпанное солью старые раны.

Майор молчал, выжидая, когда я успокоюсь. Он вряд ли понимал всю глубину моей обиды, но он не мог не чувствовать своей неправоты.

– Вы нас извините. Произошло маленькое недоразумение.

– Какое недоразумение?

Оказалось: во всем виновата моя куртка. И тут я услышал рассказ, который мог бы показаться неправдоподобным, но я сделался одним из действующих лиц рассказа, и не по своему желанию, а просто по стечению обстоятельств, поэтому без зазрения совести могу подтвердить его достоверность.

В ночь с 11 на 12 июля студентка воронежского сельскохозяйственного института (сохраняю в тайне фамилию), возвращаясь из села Ново-Животинного, подверглась нападению двух похотливых парней… Дальше начальник отделения кратко описал внешность студентки: хрупкая, синеглазая, весьма симпатичная девушка. Сказал он несколько слов и о парнях, на одном из них была точно такая же куртка, как и на моих плечах. И еще раз повторил уже слышанную мной фразу:

– Вы нас извините. Произошло маленькое недоразумение…

Майор передал мне мои бумаги и, чтобы как-то замять произошедший инцидент, шутливо посоветовал написать что-нибудь о работниках милиции.

– Непременно напишу.

– Напишете, как вас задержали и привели в отделение?

Я пообещал написать о том, что мы много говорим о дружбе, товарищеском отношении, о любви, о человечности, но сами бываем черствы и невнимательны друг к другу.

– Вчерашний случай, – сказал я, – мог бы не произойти. Девушка могла бы не оказаться жертвой ночных шарлатанов, если бы я, видя, что она осталась одинокой, проводил бы ее до дому, просто так, как добрый попутчик.

– А вы что, вместе с ней ехали?

– Да, вместе.

– Теперь все ясно, – раздумчиво произнес светло взглянувший на меня мой двинувшийся к телефонной трубке собеседник.

А что было ему ясно, я так и не узнал. Попрощавшись, я спустился со второго этажа, прошел мимо дежурного, хотел было сказать до свидания, но не сказал, свидание с милицией не так уж приятно даже тогда, когда не чувствуешь за собой никакой вины.

10