Из бездны с любовью

– Простите-простите… я всегда болтаю глупости… я хотела сказать… в наше время трудно представить, что люди могли поклоняться каким-то идолам… Хорошо, что это навсегда прошло!

Они уже шли по саду, и ветер с реки охладил ее лицо. Умная крошка, хотя выглядит как школьница. И как девственница. Невозможно представить ее с мужчиной. Юбка ниже колен в мелкую синюю клетку, голубая кофточка с кружевным воротником, баретки на низком каблуке. На щиколотках белеют носочки. Теперь никто так не одевается. Ему захотелось произвести на нее впечатление. Думала она, понимаете ли, о полицейских…

– Прошло ли? Вот что такое, например, Марс? Конечно, мы, современные мужчины, не кланяемся статуе бородатого мужика с копьем. Но разве не им мы восхищаемся, разве не его чувствуем рядом, когда хватаем нож или автомат и наслаждаемся видом крови своих врагов? Или когда приличные господа с телефонами и портфелями в руках лезут по головам, рвут друг у друга куски – деньги, женщин, власть, – не Марс ли стоит перед ними, не ему ли поют они гимны? А Венера? Покажите девушку, которая бы и сейчас не служила ей с тем же пылом, с каким древние гречанки несли ей цветы… Разве не Венеру прославляют конкурсы красоты и модные журналы? Разве не экранным венерам подражают и школьницы, и старухи? Да, Олимп снова здесь. И люди взирают на идолов его с надеждой и верой. И лезут к ним по кривым тропинкам, отталкивая друг друга и бранясь… Бедные пришельцы с востока успели перевернуть немало душ. Но главные войны, возможно, еще впереди… И новые Парфеноны еще построят…

– Павел Сергеевич, вы совершенно правы! – воскликнула Наташа. – Я сама про это думала, но не умела так ясно… Вы… вы ужасно умный! Ой, мороженое! Подождите минутку, ладно? Можно я вам тоже куплю?

– Мороженым меня еще не подкупали, и лучше не создавать прецедента. Я сам куплю. Какое вы любите?

– Извините… сливочное… в вафельном стаканчике…

– Будет вам извиняться! Кстати, я тоже ем только сливочное…

И он засмеялся, и она засмеялась, глядя на него. Давно ему не было так легко. Высокий рыжий парень и маленькая светловолосая девушка шли по набережной, ели мороженое и смеялись. За ними, на некотором отдалении, ковыляла старушка с собачкой. Белая ночь опускалась на город. Если бы они взглянули вверх, на меркнущее небо, то увидели бы висящие в нем розовые облака, неподвижные, словно нарисованные. Облака темнели, наливались багровым огнем, и небо из голубого становилось пепельным.

Но они не смотрели вверх. Они смотрели друг на друга.

– Хотите зайти ко мне… к нам… я покажу вам чердак. Оттуда видно весь город.

– Я никогда не была на чердаках! А как мы туда попадем? Разве можно?

– Со мной можно.

Они повернули обратно и вскоре уже входили во двор его дома. В окне спальни матери горел свет. На крыльце Павел поддержал Наташу под руку. Внутри было прохладно и полутемно, и он вдруг опомнился и остановился. Но девушка уже поднималась по ступенькам, и он пошел за ней, стараясь не смотреть на подол синей юбки и тонкие щиколотки в белых носочках. «Ну и что особенного, постоим на крыше пять минут и уйдем…»

– Как красиво! – воскликнула Наташа, восторженно озирая огромное пространство чердака с темными балками. – А это ваше кресло? Старинное!

– Я сижу тут иногда и смотрю на звезды в телескоп.

– У вас есть телескоп?! Настоящий?

– Да, он внизу, дома. Принести?

– Только если я пойду с вами… Тут страшно одной…

– Здесь нечего бояться. Ключи есть только у меня, в другой парадной проход заколочен. На крышу попасть можно только отсюда.

Павел повернул ключ в висячем замке и распахнул дверцу. Они выбрались наружу. Город лежал перед ними – покатые крыши серебрились под ночным небом, светились разноцветные окна, блестела река, на западе небо было багровым, и на нем были ясно видны черные остовы портовых кранов – за ними город кончался и начиналась пустота моря.

– Сколько печных труб! Я не знала, что они сохранились… Смотрите, там сад, по которому мы сейчас шли!

Наташа подошла ближе к краю, ветер с залива разметал ее волосы, поднял юбку, она прижала ее руками и засмеялась. Павел встал рядом, чтобы защитить от ветра, обнял за плечи, и она сразу прильнула к нему и повернула голову. Рот у нее был детский, мягкий, дыхание пахло мороженым.

– Тебе холодно…

– Нет…

Он снова поцеловал ее, осторожно и бережно, но она прижалась сильнее, и очарование исчезло. Он отпустил ее и отодвинулся.

– Прости… те, Наталья… Александровна… не знаю, что на меня нашло… Я вас провожу…

– Я тебе не нравлюсь? – спросила она жалобным голосом, ему послышалось в нем кокетство. «Кто она вообще? Я ничего о ней не знаю. Разболтался… за день устал… потерял контроль…»

– Вы привыкли всем нравиться?

Было почти темно, но он увидел, как застыло ее лицо.

– Мне пора домой…

– Да, пойдемте, я вас провожу.

Она почти бежала вниз, неслышно, как испуганный котенок. У выхода остановилась и робко попросила:

– Пожалуйста, не провожайте меня. Тут же близко…

Выбежала во двор и исчезла.