Из давних времен Христианской Церкви

От этого-то ученики Оригена питали к нему пламенную любовь. Так, один из них (Григорий Неокесарийский чудотворец), вспоминая о своей разлуке со школой Оригена и с самим учителем, говорил, что расставшись с ними, он долго чувствовал себя «как бы Адамом, изгнанным из рая», «как бы заблудшей овцой», как бы «израильтянином в плену вавилонском». Что общего, наконец, между учителями языческими и христианским учителем Климентом Александрийским? Языческие учителя проникнуты были тщеславием и суетным желанием превзойти других, а главное – набить себе карман. Ничего такого нельзя найти у Климента. Климент, в противоположность языческим школьным учителям, не прежде принял на себя святое звание наставника, как решив наперед вопросы: «Свободен ли он от предрассудков и зависти, не ищет ли он славы, не стремится ли он к другой какой награде, кроме спасения своих слушателей. Когда Климент решил для себя эти вопросы (и понятно, как решил), только тогда он стал учителем «в подражание Христу». Христианские учителя были вполне образцовыми учителями. Рано ли, поздно ли под благотворным действием христианства и все учителя должны были сделаться в большей или меньшей мере тем же, чем были Поликарп, Ориген и Климент. Христианские учителя изучаемого времени, без сомнения, много послужили успехам христианства, призывая мир языческий идти вслед за ними, шедшими в свою очередь вслед за великим учителем – Христом. Но в то время, о котором мы говорим, христианских учителей было еще немного; это был «мал квас», который еще не успел заквасить всей смеси, всего человечества с его воззрениями и идеалами. А потому многим лицам, жаждущим просвещения, приходилось стучать в дверь к «барышникам словами» – языческим риторам и софистам.

И они стучались. Дверь отворилась охотно и широко. Но христианские юноши входили сюда с большой осторожностью. Как уберечься от тлетворного влияния языческих школ и в то же время усвоить в них все, что требовалось для истинно образованного человека? Как зараз достигнуть этих двух целей? Христианские юноши умели это делать. Посмотрим, как же они это делали. Прежде чем решительно переступить порог языческих училищ, они составляли себе правила касательно того, как держаться в языческих школах, твердо запоминали эти правила и поступали сообразно с ними. И успех увенчивал их предприятие. Правила же эти такого рода: «Те, кто решились посещать языческих учителей, не должны, однажды навсегда предав сим мужам кормило корабля (руководительство в науках), следовать за ними, куда они ни поведут, но, заимствуя у них все, что есть полезного, должны уметь иное отбросить». (Василий Великий: К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями. Творения его, т. IV, с. 345).

«Не все без разбора брать от языческих учителей, а только полезное. Ибо стыдно, отвергая вредное в пище, в науках же, которые питают нашу душу, не делать никакого разбора, но подобно весеннему ручью, увлекая за собой все встречающееся, нагружать тем душу». (Там же, с. 356).

Нужно поступать так же, как поступают пчелы. «Ибо и пчелы не на все цветы равно садятся, и с тех, которые посещают, не все стараются унести, но взяв, что пригодно для их цели, прочее оставляют нетронутым. И христианские юноши, если будут целомудренны, собрав из языческих книг, что нам свойственно и сродно с истиной, мимо остального будут проходить. И как срывая цветы с розового куста, избегают шипов, так и в языческих книгах, воспользовавшись полезным, станем остерегаться вредного». (Там же, с. 349).

Однако не следовало оставлять вовсе без внимания и то, что было негодно для христианина, и из этого следовало извлекать пользу. Было правило: «Из самих заблуждений извлекать полезное для христианской религии», именно видя «худшее» (языческие заблуждения), тем с большим рвением отдавать предпочтение «лучшему» (христианству) и таким образом «немощь обращать в твердость христианского учения». (Григорий Богослов. Надгробное слово Василию Великому. Твор. его, IV, 64).