Из давних времен Христианской Церкви

Если какому-либо кружку удалось на дороге завладеть новичком, кружок торжествовал. Случалось, что новичок не хотел учиться под руководством того учителя, какого рекомендовали ему; но это мало помогало новичку. Его насильственно удерживали в известном кружке, не позволяя ему перейти в другой. Если встречались на ловитве два или более кружков, то между ними происходила битва из-за добычи. Не кончалось дело и на том, если известному кружку удавалось завладеть новичком; другие кружки тоже не дремали: они насильственно отнимали его у тех, кто завладел им прежде. Рассказывают такой случай: некий юноша прибыл в Афины и желал слушать уроки у одного известного ему наставника; но это ему не удалось, потому что на дороге он пленен был кружком другого наставника. Однако ненадолго. Вскоре он насильственно был схвачен школьниками какого-то еще наставника и присоединен к их кружку. Чтобы схваченный не убежал, его посадили в пустую бочку и дотоле держали в ней, пока он не дал клятвы, что останется верен кружку и будет слушать уроки того наставника, какого слушают его насильники. Описанными своевольными поступками не ограничивалось принятие новичка в сочлены данного кружка. Новичка, прежде чем окончательно ввести в кружок, на пороге дома, где ему приходилось жить, подвергали различного рода насмешкам, которые подчас были дерзки. (Григорий Богослов. Там же, 70).

Затем вся ватага школьников с новичком во главе отправлялась в баню. Процессия через весь город шла попарно. Лишь только подходили к бане, как вся эта ватага поднимала неистовый крик под тем предлогом, что «дальше идти нельзя, баня не принимает». Следовал обычай совершенно нелепый: разламывали двери у бани и только тогда вводили в нее новичка. Этим заканчивался обряд. Новичок провозглашался полноправным членом кружка. (Григорий Богослов. Там же).

Вся процедура охоты за добычей и посвящение новоприбывшего ученика в сочлены данного кружка представляет крайнюю степень разнузданности и отсутствия дисциплины в знаменитых Афинских школах. Общий тон школьной жизни был грубый. Нередко случалось, что развольничавшиеся юноши, главнейше кажется для того, чтобы сделать большую неприятность учителю и показать себя, составляли скоп, зараз целым кружком бросали школу своего учителя и переходили в школу другого. (Августин. Исповедь, кн. V, гл. 11).

Ученики любили устраивать шумные пирушки; часто такие пирушки чередовались одна за другой, отнимая много полезного времени. Случалось, что иной из охотников делать подобные пирушки входил в неоплатные долги. Разгулявшаяся вольница позволяла себе среди ночи вторгаться в дома мирных граждан и конечно производить в них беспорядки. Вот краткое описание состояния дисциплины в языческих школах или, лучше сказать, изображение тех беспорядков, которые свидетельствуют, что в школах этих дисциплина отсутствовала вовсе.

Ввиду такого положения дисциплины в языческих школах, христианские юноши, учившиеся здесь, сами для себя создавали правила дисциплины и твердо держались их. Если в школах языческих сплошь и рядом встречались ленивцы, которые для прикрытия своей лености пускались на разные выдумки, то христианские юноши славились прилежанием. Даже самые даровитые между ними, менее прочих имевшие нужду напрягать свои умственные силы, и те являлись весьма прилежными учениками, так что видевшие это не знали «чему больше удивляться, прилежанию ли их, или же их способностям». (Григорий Богослов. Надгробное слово Василию Великому. Твор. его, IV, 278).

Некоторые из христианских юношей отдавались в школе «неутомимому труду», не различали дня и ночи: «совокупляли воедино дни и ночи», посвящая их науке и другим полезным занятиям». (Письмо Никовула к отцу. Твор. Григ. Богосл. V, 279).

Вследствие этого некоторые из них достигали значительных успехов, опережая своих сверстников, даже лучших между ними: «Быстрых по дарованиям побеждали трудолюбием, а трудолюбивых прилежанием». (Григорий Богослов. Надгробное слово Кесарию. Твор. его. 1, 246).

Язычники, питомцы школ, любили устремляться на конские ристалища, позволяли себе бегать на зрелища даже безнравственного характера. Ничего такого не позволяли себе христианские юноши: «Ходить на праздники, на зрелища, на народные собрания они предоставляли другим». Сами же знали лишь две дороги: «одна вела к наставникам, а другая превосходнейшая к священным христианским храмам». (Григорий Богослов. Надгробное слово Василию Великому. Твор. его, IV, 75).

Если им приходилось учиться в Риме, то каждое воскресенье ходили в катакомбы – эти древнехристианские храмы и усыпальницы первохристиан и многих мучеников. (Жизнь бл. Иеронима. При I томе его Твор. в рус. переводе, стр. 19).

Если им приходилось слушать уроки в городе, где был монастырь, то они посещали благочестивых подвижников и наслаждались их беседой; также не упускали случая войти в знакомство с лицами, обладавшими богословскими познаниями, заводили с ними беседы и вступали в учено-богословские состязания. (Там же, стр. 21–22).