Из давних времен Христианской Церкви

Степень совершенства характера зависит от степени твердости тех убеждений, какими руководствуется человек в своей жизни. Первые основания для создания характера в этом смысле полагает первоначальное воспитание в доме родителей, а окончательному образованию характера в большей или меньшей мере помогает школа. Могли ли школы языческие, под влиянием языческих начал, содействовать твердости убеждений в человеке? На этот вопрос едва ли может быть дан другой ответ, кроме отрицательного. Мы знаем, как много было недостатков в организации языческой школы, а потому понятно, как мало она была пригодна для выработки цельных характеров. С какой шаткостью убеждений, с какой слабостью характера выходили лица из языческих школ, в этом мы ясно удостоверяемся, если возьмем в руки сочинение одного древнего церковного историка и прочтем у него рассказ о некоем софисте (учителе риторики) Экиволии. «Константинопольский софист Экиволий, рассказывает древний церковный историк, приспособляясь к нравам царей, при христианском императоре Констанции притворялся пламенным христианином, при Юлиане казался ревностным язычником, а после Юлиана, когда снова начали царствовать христианские императоры, он захотел опять сделаться христианином; в последнем случае он распростерся на земле перед воротами христианского храма и взывал: попирайте меня ногами, как соль обуявшую». (Сократ. Церк. история, кн. III, гл. 13).

И такой солью обуявшей был не один Экиволий, а множество языческих питомцев тогдашних школ. Образованные лица из язычников, смотря по надобности, готовы были менять веру, «как одежду». Посмотрите теперь на христианских образованных юношей, характер которых слагался под благотворным влиянием христианства; разве можно сравнивать их с языческими образованными людьми? Какую бы они школу ни проходили, языческую ли, христианскую ли, или же смешанную, т. е. учились ли они в тех и других школах, они, разумеется, в большинстве, остаются тверды в убеждениях, являются людьми с крепким, цельным характером. Приводить ли примеры в доказательство сейчас высказанной мысли? Обратите ваши взоры на Оригена, сначала учившегося в школе своего отца христианина, александрийского ритора Леонида, потом слушавшего уроки языческого философа и «пророка» Аммония Сакка; Оригена, познакомившегося под руководством этого последнего с самой соблазнительной языческой философией неоплатонической, Оригена, прекрасно изучавшего всех древних философов, не исключая материалистов и атеистов; проследите всю жизнь Оригена, и вы уверитесь, что он никогда не изменял христианским убеждениям, и ничто не могло отторгнуть его от любви Божией: он всегда оставался благочестивым христианином. Какое величественное и поучительное зрелище представляют ученики Оригена, учившиеся в его александрийской школе! Несколько из его учеников, цветущих молодостью, талантливых, с прекрасной жизненной перспективой, идут с полной готовностью на смерть за исповедание той веры, которой они так дорожили и значение которой им было объяснено юным учителем Оригеном. Но что это? Вместе с учениками Оригена отводится на казнь и какая-то молодая женщина. Кто она? Да и эта ученица Оригена, это та Гераиса, которая так любила уроки Оригена, которая недавно оглашена и теперь идет креститься в «огне»: ее ведь определено сжечь на костре. (Евсевий. Церк. история, VI, 4).

Кому неизвестно также, что св. Иустин философ имел школу в Риме и что когда приспело время доказать приверженность его к вере самим делом, пострадать за свои убеждения, то он с твердостью пошел на место казни. А за ним пошли и все его ученики, все они, вся школа захотела разделить жребий своего учителя. Все они преданы казни. И хотя бы один стон, один звук! Лишь легкая бледность лица свидетельствовала, что исповедники навсегда прощаются со здешней жизнью. Христианские юноши, прошедшие школу языческую, заявляли себя не меньшей твердостью характера. Когда брату Григория Богослова, знаменитому врачу Кесарию, предстоял выбор: оставаться ли верным «подвигоположнику Христу» или же стать на сторону «жестокого властелина (Юлиана), то обольщавшего Кесария сладкими речами, то устрашавшего обширностью своей власти», тогда бывший питомец александрийской языческой школы с твердостью остался верен своим христианским убеждениям. (Григорий Богослов. Надгробное слово Кесарию. Твор. его, I, 253).

Еще один и последний пример. Св. Амфиан, сын богатых родителей, получивший прекрасное образование в Оксфорде древних времен – в Берите (в Финикии, ныне Бейрут), пламенеет такой ревностью к христианским убеждениям, что безбоязненно идет обличить язычника-префекта и приобретает мученический венец за свое неустрашимое мужество. И поверите ли, что св. Амфиану в это время не было и двадцати лет. (Евсевий. О палестинских мучениках, гл. 4).