Читаем Из фронтовой лирики. Стихи русских советских поэтов полностью

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого бне жалели.Мы пред нашим комбатом, как предгосподом богом, чисты.На живых порыжели от крови и глинышинели,на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.Расцвели и опали… Проходит четвертаяосень.Наши матери плачут, и ровесницы молчагрустят.Мы не знали любви, не изведали счастьяремёсел,нам досталась на долю нелегкая участьсолдат.У погодков моих нет ни жен, ни стихов,ни покоя, —только сила и юность. А когдавозвратимся с войны,все долюбим сполна и напишем, ровесник,такое,что отцами-солдатами будут гордитьсясыны.Ну, а кто не вернется? Кому долюбитьне придется?Ну, а кто в сорок первом первою пулейсражен?Зарыдает ровесница, мать на порогезабьется, —у погодков моих ни стихов, ни покоя,ни жен.Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого бне жалели.Кто в атаку ходил, кто делилсяпоследним куском,тот поймет эту правду, — она к намв окопы и щелиприходила поспорить ворчливым,охрипшим баском.Пусть живые запомнят и пусть поколениязнаютэту взятую с боем, суровую правду солдат.И твои костыли, и смертельная ранасквозная,и могилы над Волгой, где тысячи юныхлежат, —это наша судьба, это с ней мы ругалисьи пели,подымались в атаку и рвали над Бугоммосты.…Нас не нужно жалеть: ведь и мы никого бне жалели.Мы пред нашей Россией и в трудноевремя чисты.А когда мы вернемся, —а мы возвратимся с победой,все, как черти, упрямы, как люди,живучи и злы, —пусть нам пива наварят и мяса нажарятк обеду,чтоб на ножках дубовых повсюдуломились столы.Мы поклонимся в ноги роднымисстрадавшимся людям,матерей расцелуем и подруг, чтодождались, любя.Вот когда мы вернемся и победуштыками добудем —все долюбим, ровесник, и работу найдемдля себя.

1945

Александр Жаров

Заветный камень

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология поэзии

Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия

Похожие книги

Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы / Детективы