Из грязи и золота (СИ)

— Из вс-с-его двух-х вероятнос-с-тей… — динамик плевался запинающимися электронными обрывками. — Пр-и-инять решение… Знаешь что, Гершелл? — на этот раз голос был голосом Марш, а ее глаза посветлели. — Тебе точно понравится.

Ее губы не шевелились. Она впервые запуталась в простой имитации.

…

Арто могла вообще не заметить пауков.

Она не имела привычки наблюдать, как Тамара спит, но в этот раз зачем-то решила еще раз подключиться и проверить. Может, ради Клавдия, или потому что один из алгоритмов подсказал, что Марш бы проверила — Арто не знала, умеет ли рассчитывать вероятность предчувствия. «Предчувствие» вообще было для нее слишком сложным словом. Но она проверила, и теперь ее аватар смотрел на пауков, а система бесстрастно считала варианты.

Команду активации уже отдали — пауки стремительно темнели и метались под потолком, чтобы быстрее смешались компоненты, раньше разделенные чешуйками перегородок. Так компоненты, которые пропускает сканер, становятся взрывчаткой.

У нее была целая минута. Слишком много для нее и слишком мало для персонала центра Лоры Брессон.

Арто видела потемневшие резервуары — такие же, как у пауков Марш, когда они зарядятся на месте взрыва. Секунды на принятие решения складывались из оттенка жидкости в контейнерах серебристых лаборов, и секунд не хватало даже беспристрастному искусственному интеллекту.

Тамара никак не хотела просыпаться, уже истратив драгоценные секунды, в которые можно было одновременно позволить ей выбраться в окно и включить сирены, чтобы другие тоже успели выбраться.

Соседка Тамары спит. Спят пациенты в соседних палатах, и сон их непроницаем и глубок. Таким чуть не уснула Тамара, но она не легла спать сразу после укола.

Если включить сирены, если отправить оповещение персоналу — хоть кто-то успеет спастись?

Арто безнадежно смотрела, как в темноте мерцают пауки и даже не пыталась к ним подключиться, остановить взрыв. Это заняло бы не меньше двух минут, и скорее всего, ей бы это не удалось.

Клавдий Франг сейчас пьет с Айзеком Шаамом. Айзек его провоцирует, Поль на другой платформе тоже пьет и вполуха слушает их разговор, который записывают ленивые куры с мерцающими зеленью глазами. Клавдий все еще пытается выглядеть равнодушным, но у Арто прекрасный сканер мимики — он уже позволил себе надеяться, что все будет хорошо.

Арто сидит рядом и читает каждую его мысль. Дочь вернется, рейтинг стабилизируется, больше не придется каждую секунду угождать Дафне, соблюдая ее рекомендации.

Арто сидит рядом с его дочерью, которая никак не хочет просыпаться, каждое мгновение рассчитывая вероятность, что она не проснется никогда. Каждый раз эта вероятность больше на сотую процента.

Арто лежит на диване в темном пустом доме Рихарда Гершелла и смотрит на дверь — она успела рассчитать, что ей положено хотеть, чтобы он пришел. Она нуждается в его совете, но знает, что он не придет, потому что еще Арто следит, как он листает каталог в винном магазине. Можно обратиться к нему, позвать, спросить — но она не успеет рассказать, перед каким выбором оказалась. И поэтому остается лежать в темноте, приняв за основной алгоритм тот, в котором она хочет, чтобы он ей помог.

На остальных устройствах она отключилась. Из нее вышел плохой помощник. У нее никогда не было шанса стать хорошим помощником.

С щелчком сменился блок рассчитываемых алгоритмов.

Если Тамара сейчас умрет — Клавдий не станет искать уязвимости в системе Младших городов. Арто могла ждать сколько угодно, найти другого человека, но она не могла рассчитать, сколько времени есть у Леопольда.

Только знала, что мало. Что он немолод и болен. Пока она будет искать замену Клавдию, с Леопольдом может случиться все что угодно. Даже с лекарствами, которые оставил Рихард, даже с восстановленным рейтингом. Если рейтинг вообще восстановлен.

Марш не верила тому, чего не видела сама. Ей нужен доступ в Младший Эддаберг, а значит, нужно разбудить Тамару. Арто уже почти открыла окно.

Она знала, что не будет мучиться совестью, но знала, что придется делать поправку в следующих решениях. Поправка будет мешать. Поправка внесет хаос в ее алгоритмы.

Хаос уже пришел. Марш никогда не стояла перед таким выбором, и Арто впервые не могла спрогнозировать, что выбрала бы при жизни. Варианты распадались на равные вероятности. Выбирать можно было любой.

Либо она поступит, как Марш поступала при жизни — доведет дело до конца, пожертвует кем угодно ради шанса спасти того, кого считает достойным спасения.

Либо как Марш поступила перед смертью. Спасет кого-то другого, стоя так близко к спасению Леопольда.

Почему она так поступила? Числа не сходились, вероятности распадались. Марш Арто не любила Бесси, Арто считала, что она не любила и Леопольда. Значит, она узнала о себе что-то новое? Значит, нужно включить сирены, ведь Арто продолжает жизнь Марш, а не воспроизводит ее?

Арто впервые смотрела на равные вероятности и не могла сделать правильный выбор.

Но весь смысл ее существования был в том, чтобы выбирать правильно.