Из грязи и золота (СИ)

Клавдий понятия не имел, как им жить вдвоем, без Эммы, но знал, что Тамара снова будет говорить. Что у нее не будет пустого, затравленного взгляда, и когда он будет давать ей обещания — она будет ему верить.

… Оказалось, на платформе можно разводить огонь. Оказалось, у костра подручные Волански вовсе не выглядят участниками перформанса. И преступниками они не выглядят. Обычные молодые ребята, обгоревшие на солнце, как попало одетые, с лихорадочно блестящими глазами. У девушек длинные ноги и гладкая, потемневшая от солнца кожа. Мальчишки все лохматые и с дурными взглядами — Клавдий смутно припоминал, что сам таким был.

Особенно лохматым и дурным оказался Айзек. Он кого-то напоминал Клавдию, но вспомнить он так и не смог. Да и какое это имело значение.

Клавдий еще тогда, на собеседовании в конвенте не поверил потусторонним завываниям аватара с картами. Он безошибочно чувствовал, что человек, скрывающийся за аватаром, слишком наслаждается этой игрой. Зато с Айзеком очень славно пился и самогон, и бренди Поля. Клавдий начал пить за полтора часа до полуночи — он знал, что Дафна, рассчитывая суточную норму алкоголя, обнуляет ее каждые двадцать четыре часа. Он давно не пользовался этой уязвимостью, но в этот вечер ему хотелось думать, что он пьет не потому что Дафну можно обмануть.

— К вам часто ездят с проверками? — спросил Клавдий.

Он сидел на краю платформы, опустив руку в теплую, почти горячую воду. Она полоскала рукав рубашки, пыталась слизнуть запонку с манжеты, а Клавдий смотрел, как плещется нефильтрованная вода, мочит одежду, и думал, как же восхитительно, как же невыразимо прекрасно, когда ты понимаешь, что так быть не должно и тебе совершенно на это насрать.

Айзек лениво приоткрыл глаз и тут же закрыл снова.

— Почти никогда.

— Но здесь почти нет микрофонов и камер, — Клавдий с трудом ловил вопросы за серебристые рыбьи хвосты. — И у Дафны должны быть сбои…

— Постоянно, — подтвердил Айзек. — Хочешь знать, почему все не едут за город жить?

Клавдий кивнул, радуясь, что не нужно ловить и этот вопрос.

— Мы отчеты пишем, — безмятежно ответил он. — Их публикуют и составляют рекомендации для жителей. Ну про то, что солнце ядовитое, и вода грязная, и в воздухе куча аллергенов. И что солнце, аллергены и жизнь без удобств на мозги влияет плохо. Мы вроде мученики, ага. А чтобы никто не сомневался — еще статистику смертности постоянно присылаем. У нас люди умирают… иногда. Ну знаешь, например бывают всякие жадные говнюки, которым голову напечет за городом, а потом они придут в какой-нибудь парк, рассядутся посреди чужой инсталляции и ка-а-ак…

— Айзек, — прохрипел динамик у самого борта платформы. — Закрой рот.

— Аве, Марш, — мечтательно улыбнулся он. — Ты бы показалась, чего мы вдвоем пьем.

— Соскучился? — с ненавистью выплюнул динамик.

Но она показалась — женщина, которую Клавдий видел утром. Сейчас она сидела рядом с динамиком. В руке у нее была темная бутылка без этикетки — такая же, как у Клавдия и Айзека.

И все же потрясающая тяга к имитации жизни.

— Кто ваш создатель? — поинтересовался Клавдий, разглядывая, как она нервно теребит воротник рубашки.

— Элен Арто, ее лицензия на восстановление фертильности и какой-то хрен с двести третьего этажа Четвертого Квартала, — равнодушно ответила она. — Ты не вовремя обрадовался и начал пить, Клавдий Франг.

Он поморщился. Дафна еще не начала выносить предупреждения, но с чего-то этим решила заняться помощница Волански.

Она считает, что у нее есть мать. Нужно посмотреть по базе — наверняка ее создатель — мигрант из Низших городов. Оцифровал подружку или дочку, и может даже до сих пор радуется, что подарил ей цифровое бессмертие.

Когда им начнут рассказывать, почему так не надо делать? Клавдий никогда не брался за подобные заказы. И куратор ее создателя должен был его отговорить.

— Почему не вовремя? — вяло поинтересовался он.

— У тебя много работы. Ничего еще не… Айзек, ты слышал? — она вдруг вскочила, уронив бутылку.

Клавдий заметил, что она пошатнулась, будто и правда пила вместе с ними.

— Нет, — настороженно отозвался Айзек. — Что там, звездочка моя негасимая?

Она молчала, только щурилась на берег.

Словно старалась что-то разглядеть. Словно у нее были только человеческие глаза.

Клавдий не чувствовал никакой тревоги. Он даже не понял, почему начал ерзать Айзек — помощников часто делали излишне предусмотрительными и даже тревожными. В конце концов, иногда они должны думать за хозяина.

— Звездочку свою в жопу себе засунь и никогда оттуда не доставай… — пробормотала она. — Опять… опять я… Нет… нужно сказать Полю.

Она так и осталась стоять, щурясь на берег. Клавдий видел, как она бледнеет, как расширяются ее зрачки, как она обхватывает себя руками, пытаясь унять дрожь. И переставал чувствовать связь с телом — вода стала холодной, мокрый рукав раздражал, немаркированное пойло першило в горле, а опьянение медленно отступало. Все это было неважно. Главное — взять себя в руки. Если эта Арто действительно видит что-то важное, если Поль тоже решит, что это важно.