Из индийской корзины

Расставанье с материнской утробой по мере взросления оборачивается желанием в нее вернуться; в минуты отчаяния человек забывается тяжким сном, свернувшись в позе зародыша; родной город видится как утроба с гумусной флорой транскультурности, разрушаемой бактериями коммунализма. Вопреки утверждению Рушди (в статье «В Бога мы веруем»), что «город как реальность и метафора является сердцевиной всех моих произведений», его Бомбей всегда гиперреален (а не «воображаемая родина») и только единожды превращается в фонетически и семантически емкую метафору — «Утробей».

Певец гумуса и компоста, Рушди без устали напоминает, откуда он родом, тоскует по утраченному и для себя, и для других поколений миру плюралистической толпы, которая для него была определяющим образом Индии: Если честно, до сих пор, каждую ночь, я улавливаю сладкий, с привкусом жасмина, озон Аравийского моря… Забудь о Мумбаи, я помню Бомбей. Герои двух последних романов Рушди не только не могут, но и не хотят вернуться в Бомбей — обратного хода в утробу нет.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОБРАЗ ХИДЖРЫ Превосходство неопределенности

Их называют хиджрами. От мужеподобных фигур, выряженных в женскую одежду, шарахаются прохожие в некоторых кварталах Дели, Бомбея, Лакхнау и Ахмадабада. Их недовольства панически боятся и, чтобы отделаться, бросают деньги в протянутую, словно в вызове, руку. Проклятия, посланные хиджрами, нагоняют порчу на мужчин, превращая их в импотентов, и делают бесплодными женщин.

И мужчина, и женщина

Маргинальное положение в обществе всегда отпугивало от хиджр исследователей. Наблюдая со стороны, этнографы определили хиджр как религиозную общину, поклоняющуюся богине Бахучаре, чей храм расположен неподалеку от Ахмадабада в штате Гуджарате. Легенда рассказывает о девственнице Бахучаре, захваченной разбойниками. Чтобы избежать насилия, Бахучара ударом кинжала отсекла себе грудь и умерла, истекая кровью. Адепты деифицированной Бахучары, услышав ее призыв, намеренно увечат себя и становятся ее слугами. Социологи предположили, что хиджры объединены в касту, в профессиональные обязанности которой входит исполнение песен и танцев при отправлении ритуалов, сопровождающих бракосочетание и рождение ребенка. Районы, где обитают хиджры, поделены на сферы влияния, и каждая группа отслеживает знаменательные события в своих владениях: если их не приглашают по-хорошему, они заявляются незваными и привлекают к себе внимание грубыми насмешками, сопровождаемыми непристойными жестами. Медики в качестве основной приметы выделили неспособность хиджр к производству потомства: большую часть хиджр составляют кастраты, остальную — гермафродиты с преобладанием тех или иных признаков.

Операция оскопления возведена в ранг ритуала инициации, превращающей импотентного мужчину в собственно хиджру, или нирвану. Последний термин, хорошо известный из буддизма, хиджры интерпретируют как «освободившийся от желаний» и «возрожденный». Вплоть до конца XIX в. инициация проводилась в специальных помещениях храма Бахучары, но была запрещена местными властями; в наши дни она подпадает под статью Уголовного кодекса Индии, а потому проводится тайно. Поскольку операция считается прологом к новой жизни, ее проводит хиджра-повитуха, предварительно испросив разрешение у Бахучары, чье олеографическое изображение украшает жилища хиджр. Если Бахучара улыбнется в ответ, соискатель изолируется от окружающих и около месяца психологически готовится к операции. В знаменательный день, совершив омовение, обнаженный соискатель садится на низкий табурет и, сосредоточившись на образе Бахучары, входит в религиозный транс. Перетянутые прочной ниткой гениталии обрубаются двумя ударами крест-накрест, и в уретру вставляется предотвращающий зарастание прутик. Хлынувшую кровь не останавливают — она уносит с собой прежнюю идентификацию, и следующий после операции час считается определяющим для жизни инициированного. Рана, регулярно дезинфицируемая горячим кунжутным маслом, зарастает самостоятельно, а на 40-й день новоиспеченного хиджру с выщипанными на лице волосами и наряженного невестой, официально принимают в местную ячейку. Только оскопленный хиджра представляет реальную угрозу для обычных индийцев, поскольку считается, что в его проклятия перекачана утраченная им сексуальная мощь, и он в любую минуту может оскорбить окружающих, задрав юбку или подол сари, подтверждая свой почти сакральный статус. В идеале хиджра со временем обзаводится «мужем» и, продолжая участвовать в экономической деятельности общины, в свободное время занимается домашним хозяйством. Не прошедшему инициацию грозят семь перерождений в облике импотента.