Из истории русского коннозаводства

Точно так же никем из исследователей не было отмечено, что до 90-х годов XVIII зека Хреновской завод, несомненно, применял еще косячную случку, совмещая ее, однако, с зимним конюшенным содержанием кобыл или содержанием их в сараях. Л. М. Эвест на стр. 465–466 своего «Конского лечебника» упоминает о бывшем у него в 1790 году на лечении сыне Сметанки, который несколько лет перед тем «служил хорошим заводским жеребцом на заводе Битюгском» (т. е. в Хреновом). Повидимому, речь идет о сером Любимце, рождения 1778 года, от Сметанки и Сайги. По приводе этого жеребца на лечение в Москву, Эвеста уведомили, что он «ходил в караване, много садился на кобыл». «Ходить в караване» означало на коннозаводском языке того времени — водить косяк.

Повидимому, косячная случка была основной формой случки в первое десятилетие существования Хреновского завода, раз от нее не был избавлен даже сын Сметанки, и только впоследствии, ближе к 1800 году, совершенствуя технику коннозаводской работы, А. Г. Орлов отказался от косячной случки в Хреновском заводе.

В одной статье начала 20-х годов о степных конских заводах юга России [50] мне встретилась хорошая, выразительная фраза, которая целиком может быть применена для характеристики коннозаводского режима в Хреновом орловского и шишкинского периодов. Вполне можно сказать, что «обратившись к устроению конского завода в Хреновом, А. Г. Орлов стал держать завод не по немецкому или французскому способу, а по способности климата и привольной степи».

РАННИЕ СРОКИ СЛУЧКИ И ВЫЖЕРЕБКИ. ИХ ВЛИЯНИЕ НА РОСТ И РАЗВИТИЕ ЖЕРЕБЯТ ХРЕНОВСКОГО ЗАВОДА

Совершенно ясно, что такое нововведение могло быть осуществлено в Хреновом лишь при условии вполне благоустроенных теплых конюшен для жеребящихся маток и при условии достаточно интенсивного и в высокой степени рационального кормления маток как необходимой предпосылки раннего привода их в охоту.

Интересно отметить, что вслед за Хреновским заводом и некоторые другие, присматривавшиеся к его работе, стали внедрять в практику раннюю, зимнюю, а не весеннюю случку, Починковский государственный конским завод в начале 1820-х годов, после приобретения нм значительной группы жеребцов и кобыл из Хренового, к случке приступал также с 1 января, а в отдельных случаях — даже с последних чисел декабря; поэтому в зиму 1822/23 года сезон выжеребки в Починках начался с 10 ноября, и до 1 декабря в заводе родилось уже девять жеребят. В данном случае Починковский завод пошел дальше Хренового, вряд ли. однако, с пользой для дела.

Ранняя случка и ранняя выжеребка, в основном заканчивавшаяся в марте, коренным образом изменяли всю совокупность окружающих условий, в которых с незапамятных времен протекало развитие жеребят в русских конских заводах; тем самым не мог не изменяться и самый тип развития жеребят в течение первого решающего года их жизни: проведя первые два-три месяца с матерью на конюшне, жеребенок к моменту появления весенней растительности и выпуска на пастбище был уже в состоянии усваивать зеленый корм и был в состоянии значительно дольше использовать чудесные хреновские пастбища, начиная с лучшей поры, с ранней весны и до поздней осени.

Не будем уже говорить о том, что, как теперь нам хорошо известно, ранние сроки выжеребки всегда дают меньший процент абортов, мертворождений и слаборожденных жеребят.

Результаты этого смелого нововведения сказались очень наглядно и были отмечены современниками.

«Жеребенок, родившийся ранней весной и пользующийся первою весеннею травою, пришед в полный рост, принимает от природы лишний вершок роста, противу жеребенка, позднее родившегося и не пользовавшегося первою раннею травою. Истина, опытом многих лет доказанная в конском заводе знаменитого российского вельможи» [51].

Подчеркнем здесь выделенные нами курсивом слова «опытом многих лет».

Передовые для того времени положения и идеи в коннозаводческой работе не рождались из головы Орлова, как Афина Паллада из головы Зевса, а вырабатывались постепенно. Несомненно, Хреновской завод, весь его коллектив, А. Г. Орлов и его многочисленные сотрудники — все шли трудной, но правильной дорогой собственного опыта, учились на ошибках, нащупывали верные пути, постепенно, в меру возможностей того века, постигали закономерности природы.

Первоначально дело могло начаться с того, что кобылы ранней косячной случки жеребились и приходили в охоту в конце марта в начале апреля. Переходя к ручной случке и имея уже теплые конюшни для жеребых маток, завод мог не пропускать первой охоты у ожеребившихся кобыл и крыть, по крайней мере хотя бы часть кобыл, уже в начале апреля, получать жеребят в марте, затем крыть в марте, получать жеребят в феврале и т. д. Делая такие опыты или пробы, персонал завода мог подметить, что жеребята ранней выжеребки лучше удаются и лучше растут. Проверив это положение не год, не два, а, как и говорится в приведенной цитате, «опытом многих лет», Хреновской завод мог уже окончательно выработать свои, столь отличные от общепринятых принципы случки.