Читаем Из истории русского коннозаводства полностью

Из истории русского коннозаводства

2. Что представляют собой пять кобыл, указываемых в Заводской книге 1847 года как арабские, о которых В. И. Шишкин хранит молчание?

На первый вопрос ответ дает ближайшее ознакомление с заводскими книгами, в том числе и с книгою 1847 года, по которым отыскивается след еще трех кобыл:

а) в числе кобыл «неизвестного происхождения, приведенных из Островского завода», значится кобыла Изменщица (табл. 38, 1847 года), мать Кудрявой от Фелькерзама 1;

б) в числе таких же «неизвестных», приводных из завода с низменных мест, бывшего в Симбирской губернии, значится кобыла Мытарка (табл. 33, 1847 года), мать Мытарки от Красавца из Дании;

в) матерью гнедого жеребца Улана (табл. 43, 1847 года) является, согласно аттестатам, кобыла Уланиха.

При совпадении кличек и годов, да к тому же при отсутствии в Заводской книге 1847 года какой-либо другой версии происхождения кобыл, вряд ли можно сомневаться в том, что эти три кобылы принадлежат к числу указанных В. И. Шишкиным девяти арабских в точном смысле этого слова, т. е. кобыл из Аравии.

Ответить на второй вопрос несколько затруднительнее. После долгих поисков и расследований с большою степенью вероятности устанавливается происхождение кобылы Лихой трухменской и Белой персидской, а также кобылы Уютной, которая должна быть признана липпизанской кобылой, полученной из Хорошовского завода. В отношении же двух кобыл — Прелести (табл. 1, 1847 года) и Бородавки (табл. 2, 1847 года), поставленных составителями таблиц 1847 года даже во главе списка «арабских» кобыл, а вместе с тем вовсе не упоминаемых В. И. Шишкиным, мои поиски и усилия восстановить происхождение и появление их в Хреновском заводе оказались тщетными. Несомненно одно, что они не были выведены из Аравии одновременно с девятью жеребцами в 1775 году. Может быть эпитет «арабские» и для них был своего рода защитной вуалью, скрывавшей их происхождение от нескромных взоров? Во всяком случае, и Прелесть и Бородавка были хорошими матками, оставившими большие женские семейства. В наших дальнейших описаниях и подсчетах лошадей первого и второго поколений Хреновского завода мы условно везде принимаем их за арабских кобыл.

В итоге мы можем считать, что нам поименно известны одиннадцать арабских кобыл, вошедших в верховое отделение Хреновского завода, из которых потомство девяти кобыл может быть прослежено.

СМЕТАНКА — ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ АРАБСКИЙ ЖЕРЕБЕЦ

Украшением арабского отделения Хреновского завода был недосягаемый и незабвенный Сметанка. О нем сохранились предания, как о лошади, совершенной во всех отношениях: совершенной по типу и экстерьеру, совершенной по резвости и силе, совершенной по характеру и «натуральным способностям».

Сохранившийся до наших дней портрет работы крепостного художника очень несовершенно передает нам черты экстерьера этого совершенного жеребца. Все же мы не считаем возможным не привести этого единственного сохраненного нам временем портрета Сметанки. Чтобы дать возможность читателям уяснить себе точнее, каким бывает экстерьер первоклассных арабских жеребцов, помещаем фотографию почти современного нам чистокровного арабского жеребца Фетиша, которого мы лично считаем одним из лучших по экстерьеру арабских жеребцов в XX столетии.

К одной особенности эстерьера Сметанки, уловленной на портрете крепостного художника, надо отнестись с полным доверием. Этой особенностью была необычная для арабской лошади длина корпуса сравнительно с длиною конечностей. После смерти Сметанки оказалось, что скелет его имел один лишний спинной позвонок с лишней добавочной девятнадцатой парой ребер. Скелет Сметанки был тщательно отпрепарирован, монтирован и поставлен в музее Островского завода на 12 лет раньше, чем Англия начала сохранять для потомства скелеты своих знаменитых скакунов. Первым изготовленным в Англии был скелет Эклипса, павшего в 1789 году, а музей в Острове сберегал скелет Сметанки уже с 1777 года. Вопреки утверждению некоторых авторов о том, что скелет погиб в Острове в 1812 году, мы узнаем из книги Унтербергера, что он сохранялся в Хреновом вместе с другими скелетами знаменитых лошадей «орловского» и «шишкинского» периода еще в 1850-х годах. Сохраненный, таким образом, почти столетие, он был впоследствии затерян, а может быть просто выброшен равнодушною рукою не знавших прошлого и не любознательных хреновских администраторов 60—70-х годов.