Из меди и перьев

Угроза висела в воздухе и не думала исчезать. Сольвег дергаться перестала, дышала только прерывисто. Аптекарь отпустил ее, повернулся к нему. На женщину он не взглянул. Ему так хотелось никогда больше не видеть ее, даже во снах. Но он будет. Наверно, он правда безумен.

– Тогда удачи тебе, глупый игрушечный рыцарь. Удачи тебе, ведь ты ее никогда не поймешь. Ты знаешь, в самом начале она хотела отравить тебя и остаться с твоими деньгами. Сама говорила мне, я отговаривал. Может, врала, я не знаю. А может, и нет. Я с ней справлялся, а вот ты – сомневаюсь.

Эберт слегка приподнял брови. При прочих равных, он был выше аптекаря на голову.

– Все еще проверяешь, насколько я рыцарь?

Тот не ответил.

– Прощай, моя Сольвег, – он бросил через плечо. – Я не буду желать тебе счастья. Я уже сказал, что мы его недостойны.

Он пару секунд посмотрел на труп Сигура, отвесил шутливый поклон Кае-Марте. А потом пошел по дороге. У него еще будет время и выпить весь спирт в своей лавке, может, поиграть в гляделки с каплями аконита. Если скляночки выиграют – что ж, гробовщику достанутся еще одни сапоги. Все может случиться. Но сейчас он просто уйдет, удерживать его, конечно, не стали.

– Ниле… – Сольвег уже стояла на коленях в грязи рядом с южанином. Голова его покоилась на коленях у сирина, руки у Каи-Марты дрожали. Лицо Сольвег стало бледным и совсем серым. Она еле разжала руку Микаэля, сжимающую ткань, и увидела колотую рану в боку. Одежда вокруг пропиталась кровью.

– Ниле, идиот, ну зачем, – зло прошептала она. – Микаэль! Не здесь, не сейчас, ленивый осел, у нас столько дел, – она теребила его щеки, и руки, и волосы. – Очнись, у нас столько забот, у нас столько… Ты должен мне купчую на корабль, ты столько мне должен! Ты должен, Ниле, ты так славно начал, – она не заметила, что стала гладить его по ладони; они так и стояли вместе с Каей-Мартой, склонившись над ним. – Послушай, Ниле, мы с Эбертом не герои. Не в этой истории, ты уж поверь. Пока мы точно куклы изломанные, лежим без хозяев в углу – не нам всех спасать, я так надеялась, верила, что ты всех выведешь прочь. Ведь в нас с рыцарем не осталось ни капельки жизни, так что проснись, Микаэль. Проснись, пожалуйста, ведь ты так недавно стал моим другом.

Южанин откашлялся. Он открыл все же глаза, а потом ругнулся от боли.

– Говоришь ты, конечно, красиво, Сольвег Альбре, – он похлопал ее по руке, оставив на ней грязные пятна. – Одного, правда, у тебя не отнять – дура ты дура.

Он выругался еще раз и попробовал сесть. Кая-Марта поддерживала его под слабую спину.

– Он ранен, но не смертельно, – с облегчением объяснил ей сирин, ласково убирая руку южанина с бока, чтобы снова глянуть на рану. – Зачем полез ты, Ниле, зачем же глупый. Теперь и твоя я должница.

Голос был грустный. Она старалась улыбнуться хоть каплю. Нож прошел по самому краю бока южанина – больно и мерзко, но совсем не смертельно. Кая-Марта перевязала его, как могла, приложила под повязку белый мох из сумочки, чтобы замедлить кровь. Тот тихонько постанывал и ругался. Сольвег наклонилась к нему и обняла. Микаэль зашипел.

– Осторожнее, женщина, – отозвался он. – Я не отправился на тот свет, это правда, но твои объятия могут отправить.

Сольвег не ответила, но отодвинулась. Микаэль посмотрел на нее с насмешкой и неожиданной братской нежностью.

– Что, испугалась, глупая, испугалась? – спросил он ее, оперся на ее руку и попробовал встать. Это у него получилось, но стоял он не очень уверенно. – Не бойся, глупая Сольвег. Мне лестно, что я тебе друг, – он улыбнулся, а потом наклонился сказать ей на ухо. – Только вот кажется мне, кто-то еще очень достоен твоего участия с лаской.

Сольвег украдкой посмотрела на рыцаря. Он стоял над трупом Улафа, а потом стал искать при нем оружие – оружие им пригодится. Кая-Марта шагнула к нему, подошла. Она что-то шептала, но рыцарь молчал. Что ответишь смерти своей? Какая связь между ними? Ей никто не ответит. Рыцарь кивнул. Сольвег не знала, на что он согласен.

Микаэль вопросительно смотрел на нее. Но Сольвег, его храбрая, ехидная Сольвег, только отступила назад.

– Ну?

– Не проси меня, – негромко сказала она. – Ему это не нужно, совсем не нужно, у нас уговор, – торопливо добавила та. – И не спрашивай больше, прошу.

Она отошла к рыцарю, а Микаэль остался стоять, опираясь на Каю и проклиная этих глупых несчастных детей.

– Ты сможешь идти? – спросил его сирин. – Рана не очень глубокая.

Подошел рыцарь и тоже обнял его. Южанин подумал, что еще одно такое объятие и он тут же отправится к праотцам.

– Ох, дружище, – хрипло промолвил он. – Вы со своей барышней весь дух из меня выбьете.

– Я рад, что ты жив, Микаэль, – в глазах Эберта не было ни единой смешинки.

Южанин похлопал его по спине.

– Я тоже рад, друг мой. Я тоже…

– Пора уходить.

Голос Каи-Марты прервал их. Она все так же поддерживала Микаэля под локоть. Все к ней обернулись.