Из ниоткуда с любовью

Лопари — народ смирный, робкий, честный, веселый, гостеприимный, кроткий в семейной жизни, сострадательный к бедным, почтительный к старшим; среди них почти не бывает преступлений.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Миллиардер Прохоров поздоровался со своими помощниками, уже сидевшими за своими столами, пишущими что-то в ежедневниках и электронных планшетах, смотрящими биржевые сводки на экранах компьютеров и говорящими что-то в «хэнд-фри», прилепленными за ушами — и все это одновременно.

На ходу подмигнул своей новой секретарше, которую ему подобрали на Селигере во время сборища какой-то идиотской проправительственной молодежной группировки (хоть что-то отбил из своих денег, вложенных в этот маразм по просьбе людей, которым нельзя отказать) — и с которой все еще было впереди, и вошел в свой кабинет.

Записку на пустом — с прошлой пятницы — столе заметил только когда сел в свое любимое кожаное кресло, изготовленное по спецзаказу в Швеции.

Взял записку в руку, недоуменно прочел два раза текст, корявыми буквами написанный на листе в клеточку — явно из школьной тетради, которые при коммунистах стоили две копейки:

«Прохор, сука, верни народу деньги! Даём тебе неделю!»

Вызвал секретаршу:

— Кто у меня сегодня был в кабинете?

— Никто, Михаил Дмитриевич, — захлопала накладными ресницами бывшая комиссар «наших» (или «Идущих вместе» или «Молодой гвардии Единой России», кто их там разберет, этих идиотов).

— В пятницу этой х*рни у меня на столе не было! — сказал Прохоров.

Бывшая комиссарша, а ныне секретарша с широкими сексуальными перспективами захлопала ресницами и машинально начала одергивать короткую юбку.

— Начальника службы безопасности сюда!

Озабоченный начальник СБ спрятал записку в прозрачную папку, обещал доложить после просмотра записей камер наблюдения.

И миллиардер Прохоров об этом странном деле забыл. До конца дня, потому что было много дел — мировые рынки вели себя нестабильно, конкуренты делали хитрые подкопы через своего человека возле Владимира Владимировича, американцы наглели, китайцы борзели — в общем, обычная суета.

И лишь в конце дня — память у миллиардера была железная — попросил секретаршу набрать номер начальника службы безопасности.

— Что выяснили?

— Мистика какая-то, — смущенно сказал начальник. — На камерах ничего. Уборщиков тоже в выходные не было.

— Разбирайтесь! — сказал Прохоров и снова забыл про всю эту муть.

Ровно через неделю на его столе лежала точно такая же записка:

«Всё, Прохор, в дерьме утонешь!»

Тут уже миллиардер устроил нешуточный скандал — сама мысль о том, что кто-то проникает в его кабинет и хозяйничает там, раздражала больше, чем дурацкие хулиганские записки.

Еще через два дня Прохоров вдруг начал ощущать странное жжение в желудке. Сначала он приписал это изжоге — хотя был очень аккуратен с едой — но потом вдруг вспомнил, уже два дня в туалет по крупному не ходил.

Это его крайне обеспокоило и он вызвал личного врача.

Врач воспринял все крайне серьезно и порекомендовал лечь на обследование в больницу. В животе уже что-то было очень не так и Прохоров спорить не стал.

— И? — спросил Прохоров после того, как ему было сделано очень полное обследование.

Врач почесал голову:

— Нарушение дефекации, — сказал врач.

— Это как?

— Аномальная задержка опорожнения кишечника, — сказал врач.

— То есть дерьмо не идет? — уточнил Прохоров, обдумав сказанное врачом.

— Не идет, — согласился врач.

— И что делать?

— Лекарства будете принимать, Михаил Дмитриевич.

Не помогло ничего. Врачи — а уже целая бригада врачей работала с телом миллиардера, переполненного фекалиями — после консилиума предложили ввести трубку и начинать откачку содержимого толстой кишки.

Прохорову было очень плохо, но такая перспектива ему страшно не понравилась, потому что врачи не смогли сказать главного, то есть того, что же будет дальше. А это миллиардера интересовало больше всего: Мне что, теперь так и жить с говнопроводом в заднице? — не выбирая слов спросил он раздраженно у бригады медиков.

А еще у него была хорошая память, поэтому — хотя ему было ужасно плохо и казалось, что дерьмо скоро полезет из ушей — он приказал прибыть в свою больничную палату своему начальника безопасности. И принести с собой обе записки.

— Что-нибудь выяснили? — спросил миллиардер.

Начальник безопасности стойко делал каменное лицо, хотя запах от миллиардера был ужасный — и никакие французские дезодоранты не помогали скрыть это печальное обстоятельство.

— Ничего, — виновато сказал главный по секьюрити.

— Дай сюда записки, — сказал Прохоров.

Поизучав их минут пять, он дал знак начальнику СБ наклониться и что-то прошептал ему на ухо. Услышанное того так поразило, что он попробовал было возразить, но Прохоров — хотя и слабым голосом, но гаркнул:

— Исполнять! Немедленно!