Читаем Из ниоткуда в никуда полностью

– Лично я – нет, поскольку подобное состояние не воспринимается мной, как нечто плохое. Да и нельзя сказать, что человек часто попадает в положение абсолютного одиночества, когда, например, становится последним живым существом на Земле или попадает Робинзоном Крузо на необитаемый остров. Все относительно: можно быть окутанным заботой семьи, но скучать по веселым друзьям; или быть душой компании и желать всем сердцем настоящей любви. А кроме того, можно вообще никого не иметь, но ощущать себя вполне комфортно. Мне, например, как интроверту, просто в тягость вести разговор. Я редко проявляю инициативу в выборе, развитии и поддержании тем. Если можно переложить эту непосильную обязанность на кого-нибудь другого, то я этим пользуюсь. А когда я один – мне более чем комфортно. Не нужно напрягаться и что-то выдумывать.

– Сказал человек, который превозносит фантазию и воображение.

– Для них вообще-то не всегда нужно общение с людьми.

– Так странно, только сейчас об этом задумалась. В последнюю нашу встречу ты говорил, что именно фантазия и воображение отличает нас от животных. Но если так поразмыслить, они и самоубийством-то никогда не кончают.

– Потому что только люди способны преодолевать пределы.

– Пределы?

– Мысленные барьеры, за которыми заканчивается грань дозволенного.

– От этого твоя мысль не стала понятнее.

– Пойдем тогда другим путем. Читала ли ты Библию?

– Разумеется, я же с философского.

– То есть, правильно понимаю, для тебя эта книга не сакральная?

– Почему ты так решил? Я верующая, как все.

– Хорошо. А бывали ли у тебя мысли, что в главе, где Магдалена вытирает божьи ноги своими волосами, все происходит крайне эротично?

– Эм-м?

– Сам факт того, что человек может до такого додумался – это последняя черта. Но если он пойдет дальше и начнет, например, представлять эту молодую еврейскую девушку полностью обнаженной, то это уже будет преодоление предела.

– Если честно, подобное мне незнакомо.

– Тогда другой вопрос – у тебя есть родители?

– Да. Мама и папа.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что они занимаются любовью?

– Чего, прости? – совсем не ожидая подобный вопрос, переспросила и тут же раскраснелась девушка.

– Согласись, все рано или поздно приходят к этой мысли.

– Достаточно. Не хочу себе это представлять.

– Все правильно – потому что ты не можешь преодолеть подобный предел. А некоторые люди могут.

– А меня-то зачем ты заставляешь об этом думать?

– Чтобы ты осознала, что идея самоубийства идет еще дальше. Человек разрешает себе не только вообразить, но и исполнить нечто ужасное. А живое воплощение чего-то подобного – вообще противоестественно природе. Но люди все равно на это способны, понимаешь?

– То есть ты утверждаешь, что люди совершают самоубийство только потому, что они это могут.

– Вот именно.

Несмотря на всю убедительность слов Флеймана, Женя так и не смогла найти ответ на свой вопрос. Более того, ее возмутила сама идея, что любой человеческий поступок оправдывается возможностью его совершить.

– Феликс, почему ты все так усложняешь? – тяжело вздохнула она.

– Прежде, чем критиковать, приведи свои доводы.

– Самоубийцу звали Соней. Она была актрисой маленького студенческого театра. Месяц назад она затянула петлю на шее только потому, что невозможно было любить одного ужасного человека. Частный случай, вот и все.

Флейман скрестил руки, откинулся на спинку стула и нервно затряс ногой, словно бы осознал, что прогадал с ответом.

– Она была красивая?

– Разве это так важно?

– Да.

– У нее были рыжие волосы и очки с круглой оправой… А вообще я плохо помню ее внешность.

– Но ты же была с ней знакома?

– Только визуально.

– Почему ее смерть тогда тебя беспокоит?

– Иногда мне кажется, что я могла ее остановить.

– Почему ты так думаешь?

– Примерно за час до трагедии мы прошли мимо друг друга на светофоре. Я видела, что с ней что-то не так. Ее одежда была вся в грязи. Еще колени разбиты в кровь, видимо, от падения. И лицо все в слезах. Короче, она явно нуждалась в поддержке.

– Но ты же не знала.

– Не оправдывай меня.Я знаю, что проявила безразличие. – На глазах Жени выступили слезы. – Возможно тебе это покажется странным, но я даже пошла на похороны. Потому что чувствовала вину перед ее родителями, близкими, друзьями. Это ужасно.

– А что стало с тем, кто довел ее до такого?

– Ничего… Его просто выгнали из театра.

– Верится с трудом. Ты чего-то не договариваешь.

– Один из актеров… изуродовал ему лицо. Разбил об него стакан, а затем мочил кулаками, сколько есть сил, пока живого места не осталось.

– М-да, не театр, а бойня какая-то.

– Все остальное помню смутно, как в тумане. Диму забрала полицию, а Петю увезли на скорой. Всех актеров обязали давать показания, а мы с Лилей сбежали в больницу.

– И? Что было дальше?

– Врачи сказали, что Петр лишился глаза. А кожу на лице собирали по кусочкам, как пазл. Его вряд ли уже когда-нибудь назовут красавчиком. И уж тем более не предложат играть на сцене. Диме тоже досталось. Сейчас его судят за нанесение телесных повреждений тяжкого характера. До двадцати лет в колонии светит.

– А ты как?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза