Из Новгородской губернии

Вчера около 12 часовъ вышелъ изъ Русы. Руса хоть и не та Руса, которая была до Аракчеева, все-таки очень торговый городокъ: въ уздномъ город больше 100 лавокъ открытыхъ; это хоть бы другому и губернскому! Лавки вс большею частію съ крестьянскимъ товаромъ; это тоже хорошо: стало-быть этотъ городъ строенъ не для Питера, а для жителей. Пройдя съ версту отъ города, я сошолся съ мужикомъ изъ Бологижа. Онъ слышалъ, что въ Старой Рус будутъ продавать водку задешево, и пошелъ въ городъ къ обдн, но слухъ оказался ложнымъ, и онъ проходилъ даромъ. Дорогой онъ разговорился и разсказалъ про «Аракчеевщину». Пріхалъ Аракчеевъ, и сталъ всхъ брить, только стариковъ за 60 лтъ оставилъ. Сталъ Аракчеевъ деревни въ связи ставить: Звозъ, Мозольчино, Лозьево, Дубки-Бабки, Гущино — вс перевелъ въ Дубовицу. Вотъ другой годъ какъ имъ свободу дали, они и стали переходить на старыя мста, Гущино уже все перешло. Мой спутникъ зазвалъ меня къ себ обдать. Мужики живутъ вообще очень богато, земли у нихъ довольно; на душу высваютъ 10 мръ ржи и 20 овса кром пожней. Однимъ они обижаются: сперва брали у нихъ по мрк — съ души, а теперь отобрали у нихъ земли съ 30 душъ одну десятину, и заставляютъ ее обработывать. Этимъ они вообще недовольны. Не знаю, правду ли онъ говорилъ, что Аракчеевъ завелъ такой порядокъ: мальчика, какъ подростетъ, требовали въ училище, гд учили грамот, а кром того маршировк, а какъ войдетъ въ лта, то отправляли въ полевые полки. Три сына есть — трехъ возьмутъ, одинъ — и одному не спускаютъ. Только такой порядокъ былъ не долго: года черезъ два дали кафтанчики форменные, велли всмъ бороду брить, голову стричь, да начальства много понадлали, съ тмъ и оставили. А теперь другой годъ пошелъ, какъ и начальство отбросили, оставили однихъ своихъ. Съ тхъ поръ мы и обросли прибавилъ разказсчикъ. Изъ-самомъ-дл обросли: теперь трудно найти бывшаго поселянина бритаго и стриженаго. Здсь въ Бологиж во время обда (мы опоздали къ обду и обдали вдвоемъ), мальчикъ лтъ 10, сынъ хозяйскій, принесъ кучу костей: они собираютъ кости и продаютъ булынямъ за самую бездлицу: у одной двочки было набрано костей до 3 1/2 фунтовъ, да тряпья комокъ, и объ ней какъ объ счастливиц говорятъ, что она получила 3 коп. сер. Рдко случается, чтобъ эти вещи, тряпье и кости, продавались за деньги, большею частію за кренделёкъ, серёжку и т. п.

При самомъ выход изъ Бологижа мн попались Тверскіе крестьяне. Они были въ Ростов (Ярослав. губ), набрали тамъ огородныхъ смянъ и скапидару, и хали за Чудовскую станцію. Ихъ было шесть подводъ, на каждой подвод хозяинъ и работникъ, которому хозяинъ платитъ до весны отъ этой поры, т. е. всего недль за 12 по 10 руб. сер. У каждаго смянщика, какъ они здсь называются, есть свои знакомые. Каждый хозяинъ заработываетъ за всми расходами отъ 45 до 60 руб. сер. Когда я встртился съ этими смянщиками и просилъ ихъ подвезти меня, то они, какъ народъ торговый, не соглашались; какъ только же я объявилъ, что «около кабака будетъ привалъ», они вс бросились на возы и просили ссть. Прозжая черезъ Чернецъ, Большо-Учно, мои попутчики сходились вмст, шли пшкомъ, и пли псни. У одного изъ нихъ былъ замчательный голосъ, только манера его не хороша: походила очень на Тургеневскаго рядчика. Этотъ господинъ жилъ въ Питер и тамъ образовался. Они и теперь каждое лто здятъ въ Питеръ и тамъ торгуютъ, а на зиму прізжаютъ домой, пробудутъ дома недли дв, три, въ Тверской губерніи, а посл зазжаютъ въ Ростовъ, берутъ смена и дутъ по своимъ знакомымъ. Распродавши, за 500 верстъ отъ дома, свои товары, они часто продаютъ и лошадей, и сани, а сами великимъ постомъ возвращаются домой по чугунк.

Нынче на улиц собрались двицы и парни, и ходили въ хоровод. Здсь хороводъ водятъ такъ: по одну сторону стоятъ въ линію двицы, а по другую тоже въ линію парни. Поютъ псни, не хороводныя, а какія попало; первый парень подходитъ къ двиц, поклонится ей, возьметъ ее за руку и проведетъ ее по всему ряду, опять поклонятся другъ другу и станутъ сзади всхъ, двушка къ двицамъ, а парень къ молодцамъ; потомъ другая пара такимъ же порядкомъ, потомъ 3-я, 4-я, сколько найдется. Тамъ опять 1-я, 2-я и такъ дале. Наконецъ остановятся и пойдутъ такимъ же образомъ въ другую сторону. Пробывши на улиц часа три, я самъ пошелъ въ хороводъ, да и случилась бда: я не зналъ, что надо двушк поклониться — они и осмяли; но посл все обошлось хорошо. Какъ расходится хороводъ, парни закричатъ: о! о! ура! о! о! И нечего грха таить: большею частію парни двушекъ «кто въ овинъ, кто подъ тынъ» — какъ разсказывалъ мн старикъ крестьянинъ.

Шимской перевозъ. 2-го Января 1859 г.