Из Парижа в Бразилию по суше

К глубокому удивлению государственного служащего, дилижанс беспрепятственно прибыл в Алтар. Но как только воображаемая опасность ему более не угрожала, направление мыслей бездельника мгновенно изменилось. Он решил воспользоваться случаем, чтобы выставить себя героем, заявив громогласно о своей храбрости, ловкости и хладнокровии, только благодаря которым якобы ему и удалось доставить казну в сохранности до места назначения.

Двое пассажиров, ехавших в дилижансе, так же, как и курьер с возницей, были едва живы от страха, когда Жак и Жюльен отвоевывали свои места. И хотя постепенно они пришли в себя, простить неожиданным пришельцам вторжение не смогли.

Один из попутчиков наших героев был полковник, другой – монах.

Этот последний, чье пищеварение столь грубо нарушили, находился в дурном расположении духа, тем более что он искренне поверил в нападение. Что же касается полковника, – а в Мексике все немножко полковники, – то, не желая признаться в охватившем его паническом страхе, он принялся живописать подвиги курьера и, увлекшись, приписал и себе частичку заслуг, ибо никто не мог проверить истинность его слов. Многословие и бахвальство латиноамериканцев стали притчей во языцех, так что судите сами, как пара хвастунов могли раздуть вымышленную опасность.

Алькальд и коррехидор, к которым обратились эти два храбреца, охотно согласились на арест чужеземцев еще и потому, что мексиканцы обычно недолюбливают французов. Да и монах, свидетель преступления, утверждал к тому же, – и это было похоже на правду, – что оба путешественника силой заставили курьера пустить их в фургон.

Не сопротивляясь, наши друзья дали себя арестовать, но выразили протест и добились того, что их пообещали содержать под стражей в той же самой гостинице, пока они будут сноситься с французским послом в Мехико.

К счастью, Алтар, этот симпатичный городок с тысячью восьмьюстами жителями, расположенный на реке, носящей то же имя, имеет телеграфную связь с Гуаймасом, откуда идет прямая линия в Мехико, проходящая через города Масатлан, Дуранго, Сан-Луис, Потоси, Гванахуато и Кверетаро.

Жюльен составил длинную телеграмму, где объяснял цель их путешествия, сообщал соответствующие сведения и в точности излагал события того утра, и отправил ее, уповая на справедливость полномочного министра. Прибывший на следующее утро ответ явился как для него, так и для Жака величайшей неожиданностью. Мы приводим его полностью:

«Господа граф де Клене и Жак Арно, французские путешественники, задержанные в Алтаре, являются опаснейшими государственными преступниками. Приказано в ближайшее же время препроводить их под надежным конвоем в Мехико. Предписывается также оказывать арестантам в пути всевозможное почтение. Хотя им запрещается с кем-либо общаться, нуждаться они ни в чем не должны. Власти несут ответственность за их безопасность. Принадлежащий преступникам багаж, за исключением предметов первой необходимости, должен быть опечатан и следовать за ними.

Алькальд и коррехидор охотно согласились на арест чужеземцев

Правительство требует отправить поименованных выше лиц как можно скорее».

Странный документ был подписан префектом полиции, а также министрами внутренних и иностранных дел Мексики.

Возражать было бесполезно, оставалось только подчиниться.

Жюльен не желал ничего лучшего, как отправиться в Мехико. Он рассчитывал, прибыв на место, найти выход из тупика, порожденного, думал он, неким недоразумением.

Но предоставим снова слово Жаку Арно, использовавшему свой вынужденный досуг во время их стремительного продвижения к столице Мексики для написания путевых заметок, весьма выразительных и поучительных:

«12 июня. Мы – государственные преступники! Хотел бы я знать, какого государства!

Нас вывезли из Алтара в специально выделенном дилижансе. В нем можно курить, спать, разговаривать.

Впрочем, это единственная свобода, которой мы пользуемся, так как администрация предприняла все надлежащие меры для точного исполнения указаний, изложенных в телеграмме.

Курьер, ставший причиной этого неожиданного приключения, заважничал и раздулся, словно осел, несущий святые дары. Но святые дары – это мы. Можно подумать, что мы хрупки, как фарфоровый сервиз. Ибо, с одной стороны, нам оказывается всяческое почтение, а с другой, все невероятно боятся заговорить с нами. Это неплохо, но уже начинает надоедать.

Нас сопровождает многочисленная охрана, что наводит на мысль о дорогостоящем грузе и, если верить слухам, возбуждает алчность наших неожиданных коллег, истинных джентльменов большой дороги. Впрочем, дневное или даже ночное нападение развлекло бы нас.