Из песка и пепла

Ева давно подметила эту странность католического духовенства – объятие, никогда не получающее завершения. Оно заставляло ее чувствовать себя обманутой. Возможно, евреи по натуре своей были более открытыми, более склонными к физическому выражению симпатии. А может, это была специфическая черта Камилло и его семьи. Отец каждый день расцеловывал ее в щеки, словно они не виделись накануне. Каждый день – пока однажды не сел в поезд, ободряюще помахал на прощание и исчез навсегда.

В глубине души – той ее потаенной части, где, язвя и натирая, хранились песчинки болезненной правды, – Ева знала, что отец уже не вернется. И каждый день молилась, только чтобы он не страдал. Это была еще одна песчинка, коловшая ее, когда она вообще позволяла себе о нем задуматься. Если он мертв, она смирится. Заставит себя. Но если он страдает… Этого Ева не смогла бы перенести. Ее любимые были ее ахиллесовой пятой. Возможно, и хорошо, что их осталось так мало. Если она в самом деле собирается шпионить за немцами, у нее должно быть как можно меньше уязвимых мест.

* * *

В середине декабря Ева отправилась вынести мусор и заодно поискать коробку с канцелярскими принадлежностями, которую все точно видели, но никто не мог сказать где. Тогда-то она и наткнулась на чулан, в котором для разнообразия хранились не моющие средства, не конверты и не ленты для печатной машинки.

Он даже не был заперт.

В углу, за невысокой стопкой пустых полок, стоял бочонок, набитый золотом. Золотом, которое некогда принадлежало еврейской общине Рима и до сих пор хранилось в той же самой таре. Ева в недоверчивом ужасе опустила в него руки, просеивая сквозь пальцы браслеты, броши, серьги и ожерелья. Там были обручальные кольца, древние монеты и даже золотые зубы. Подцепив одно изящное кольцо, Ева вдруг осознала, что оно принадлежало Джулии. Та отдала немцам свою самую ценную вещь, чтобы уберечь римских евреев от депортации и смерти; однако их все равно забрали, некоторые превратились в пепел, а кольцо Джулии так и пылилось в кладовке на виа Тассо – забытое, ненужное и абсолютно бесполезное для своих новых хозяев.

Неожиданно Ева разрыдалась. Слезы катились по щекам и падали в бочонок, заполненный единственными напоминаниями о тех, кто сгинул на севере. Все это было фарсом. Игрой. Чудовищной издевкой, чьи масштабы не укладывались в голове. Немцам даже не нужно было это золото. Они так и не отправили его в Германию. Для них оно было ничтожно – как и сами евреи.

Ева в гневе надела кольцо Джулии на палец, твердо намеренная вернуть его хозяйке. Затем склонилась над бочонком и принялась перебирать драгоценности в поисках чего-нибудь, что принадлежало ее семье. Августо отдал золотую цепочку от часов, несколько булавок для галстука и печатку. Бьянка пожертвовала еще больше. Ева подняла полные золота ладони, но злые слезы, застилавшие глаза, превращали его в один сверкающий клубок без конца и начала.

Ева бросила его обратно в бочонок и отступила на шаг, не зная, как лучше поступить. Это место вызывало у нее дурноту, а поиск драгоценностей Бьянки мог занять весь день. Однако золоту здесь было не место. Оно не принадлежало немцам. Поэтому Ева – без всякого плана или конкретной цели, скорее стремясь уравновесить чаши правосудия и вернуть то, что было украдено, – начала набивать карманы своей облегающей юбки.

Уже через две пригоршни она поняла, что это не сработает. Вывернула карманы, взяла маленькую урну, которую должна была вынести, и, уложив четыре пригоршни золота на самое дно, опять присыпала его сверху мусором. Наткнувшись на тонкую пилку для ногтей с золоченой рукояткой, Ева на секунду заколебалась, а потом импульсивно сунула ее в туфлю. Конечно, это было жалкое оружие, но с ним она немедленно почувствовала себя лучше.

Кое-как успокоившись, Ева промокнула глаза, расправила блузку и пригладила волосы. Затем открыла дверь, выключила свет и с высоко поднятой головой зашагала по лестнице к кабинетам на третьем этаже. Урна с золотом на дне легкомысленно покачивалась в одной руке.

Деньги, которые Камилло оставил для помощи беженцам, давно не могли удовлетворить их бесконечных нужд, а из Италии Анджело было слишком сложно получить доступ к счету в США. Что ж, она будет возвращаться в чулан каждый раз, когда ему и монсеньору О’Флаэрти потребуются средства. Это золото еще сыграет свою роль. Счастливого Рождества и веселой Хануки.