Из плоти зла

-- Ничего, справятся. Сам ведь знаешь, когда мы победили солнце, мы справились со всеми пережитками мёртвого искусства. А там тоже попадались крепенькие образцы.

-- Мы?

-- Мы, будетляне. Хотя, конечно, нас с тобой тогда ещё не было.

-- Знаешь Вася,-- Игорь покачал головой,-- мне с какого-то момента начало казаться, что это не "мы" а "они"... А мы... мы это что-то другое. Мне решительно хочется быть другим, таким, чтобы дышалось. Я не знаю, как это назвать.

Василий испуганно посмотрел на своего товарища.

-- Так это что же получается, ты тоже?

-- Не знаю. В ней есть больше, чем безумие. Она -- святая.

-- Что с её святости? Если ей не помочь, она погубит и себя, и нас заодно.

-- Опять же говорю: не знаю.

-- Чего тут знать. Ты просто представь, они все собираются, великие, мудрые, приходят смотреть на дело всей нашей жизни. Мы показываем, мы пересекаем границы, мы уходим дальше даже бесконечного белого, все ликуют, а потом появляется Евгения. И говорит: "а вот вы знаете, господа хорошие, что всё это мертвечина и гниль, ха-ха-ха"... Несомненно, это достойное завершение перфоманса.

-- А что если Евгения права? Что если действительно всё это гниль и мертвечина? Как нам тогда быть? Торжествовать трупные пятна в картинных рамках?

-- А это уже не нашего ума дело. Было положено Новым Искусством, что есть жизнь, а что -- мертвечина. И точка,-- в голосе Василия задрожали нотки негодования.

-- Если так, то зачем тогда всё прочее? Зачем город и жизнь в этом городе? Не проще ли было целиком Вселенную превратить в один Квадрат?

-- Для кого же тогда был бы Он? Кто бы восторгался его величием и совершенством, если не нашлось бы ни пары глаз?

-- Так значит, всё его великолепие без живого человека -- ничто? И, значит, важнее, первичнее и нужнее -- всё-таки жизнь! Настоящая, живая жизнь, а не симуляция, жизнь в духе и плоти, а не отображение. Ведь так!

Василий непонимающе помотал головой.

-- Погоди, разве так можно?

-- А вот и можно. Я понял, понял, что можно именно так, и что нужно так, а иначе -- нельзя. Мы так упорно, так старательно забыть, что на самом деле жизнь -- самоценна в перерождениях созидания и разрушения. Что какую религию, какое искусство на неё ни натяни, она всё равно пробьётся, свободная от любого нашего понимания. Потому что сущность жизни нельзя понимать, её можно только чувствовать.

-- И, стало быть, нельзя изображать никаким образом.

-- Отчего же. Изобразить -- нельзя, а изображать можно. Просто никакое изображение нельзя ставить в ранг иконы. Даже то, что иконами по недоразумению прозвано.

Вася некоторое время сидел молча, разглядывая грани стакана, а потом рассмеялся:

-- Да... никому нельзя говорить... выставка не состоится. Потому что мы все попадём в лечебницу...-- и, встав на ноги, твёрдо добавил,-- я, кажется, тоже.

На следующий день друзья собрались на крыше одного из высотных зданий -- в силу старой своей привычки. Евгения сидела на вентиляционном коробе, свесив ноги, и играла с металлической цепочкой, подобранной неподалёку.

-- Я знаю,-- сказала она товарищам,-- что кто-то из вас может считать меня нездоровой. Наверное, в чём-то оно так и есть. Кто хочет от меня отречься -- отрекайтесь сейчас, не ждите до последнего. Один уговор: если таких будет большинство -- уйду я. Если нет -- я останусь.

Игорь встал, отряхнул джинсы, заправил выехавший карман.

-- Я с тобой.

Евгения улыбнулась.

-- Я тоже,-- выпрямился Роман.

-- Ну, мне без вас вообще некуда,-- пробасил Аркадий,-- я в деле.

Все посмотрели на Василия. Он медленно поднялся, словно пытаясь оттянуть неизбежное.

-- Мне тоже интересно, чем это всё закончится.

-- А всё же?-- переспросила Евгения,-- "да" или "нет".

-- Же... Евгения, пойми,-- покачал головой Василий,-- то что ты говоришь идёт в разрез со всем, что я знал раньше и со всем, во что я верил. Мне странно, что все так легко согласились на эту авантюру. Но я не хочу никого бросать...

-- Решай,-- холодно бросила собеседница.

-- Я не могу понять, что ты предлагаешь.

-- Игорь, скажи, ты уже закончил то, что я просила.

-- Да, закончил.

-- Скажи всем, что и для чего ты собирал?

Игорь испуганно огляделся по сторонам, словно кругом кишели наушники и соглядатаи. Евгения ободряюще кивнула.

-- Я сделал деконструктор, вроде того, который я подарил Евгении, но гораздо более мощный. Достаточно мощный, чтобы достать до Квадрата.

Василий присел от удивления. Видно было, что ноги его не держали.

-- Но как? Это же... без Него что тогда останется?