Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Тут же Аня подыскала оказию, и через пару дней маму в сопровождении надежных попутчиков, в спецвагоне генерала-интенданта Ян Чжичэна, с комфортом доставили в Пекин, прямо сказать, по горячим следам. Телефонов не было, телеграф плохо работал, и до нас опять-таки никаких предварительных сообщений не дошло.

И вот мама, как в сказке, рядом со мной. Первое ошеломление прошло, и мы обе были несказанно рады встрече: ведь мы уже три года, как расстались.

Разместились в двух гостиничных номерах: в одном я с мужем, а в другом мама, няня и девочки. Мне Ли Лисань в первые же минуты встречи в Пекине приказал пореже выходить из комнаты, чтобы не попадаться на глаза обитателям гостиницы. Опять конспирация! Сюда, оказывается, только что въехала делегация гоминьдановского правительства, с которой коммунисты вступили в переговоры о прекращении гражданской войны. С подачи Чжоу Эньлая, являвшегося главой делегации со стороны КПК, Ли Лисань стал неофициальным участником этих переговоров. Среди гоминьдановских представителей было несколько его земляков-хунаньцев. С одним из них, Лю Фэем, он даже учился в начальной школе и дружил, будучи мальчишкой. А в Китае это очень важный фактор. Прекрасный дипломат, Чжоу Эньлай не преминул воспользоваться этими связями, и вот Ли Лисань по его поручению встречался в кулуарах с давними знакомцами и обрабатывал их в необходимом духе.

Старые политические зубры и сами видели, куда клонится чаша весов, и охотно прислушивались к увещеваниям. В итоге коммунисты выставили в ультимативном порядке проект мирного соглашения, которое делегация готова была подписать, но гоминьдановское правительство его отвергло. Тогда коммунисты объявили о разрыве мирных переговоров и о том, что «революция будет доведена до конца». Так называлась передовая статья в газете «Жэньминь жибао», написанная Мао Цзэдуном. В тот же день (20 апреля) вечером Народно-освободительная армия форсировала Янцзы, служившую естественной преградой между двумя станами, и развернула наступление в южной части страны. Гоминьдановскому правительству пришлось срочно эвакуироваться из своей столицы, Нанкина, и выбираться с отступающей армией дальше на юг. 3 мая был взят Нанкин, 27 мая – Шанхай. Было ясно, что гражданская война идет к победе коммунистов.

Гоминьдановская делегация в свете всех этих событий отказалась уезжать из Пекина и вскоре публично объявила о разрыве с правительством Гоминьдана и переходе на сторону коммунистов. Чуть позднее, при создании органов новой власти, ее члены получили в Пекине почетные посты.

В этот же период Ли Лисаню пришлось выполнять еще одно деликатное поручение.

Случилось так, что в один из первых дней по приезде няня повела девочек погулять в скверик, который находился рядом с гостиницей. Скверик был неухоженный, пыльный, но все-таки деревца давали тень и смягчали апрельскую жару. (Или мне с непривычки казалось, что в Пекине стояла жара?)

Во время прогулки мимо проходил какой-то мужчина, одетый по-европейски.

Он посмотрел внимательно на девочек, подошел и на чистом русском языке спросил:

– Скажите, это чьи дети? Не Ли Лисаня случайно?

Няня вернулась очень удивленная этим обстоятельством. Но Ли Лисань, услышав об этой встрече на улице, только улыбнулся. Как выяснилось, русский мужчина был его знакомым. Его звали Сергей Леонидович Тихвинский, и занимал он должность Генерального консула СССР в Пекине. Должность эта была непростая. Дело в том, что СССР официально продолжал признавать гоминьдановское правительство Чан Кайши со столицей в Нанкине, где и находилось посольство, которое затем последовало за гоминьдановцами в Гуанчжоу. А в Пекине, где разместился ЦК КПК, работало только Генконсульство. Но связь с СССР, с ЦК ВКП(б) принимала все более насущный характер, и ЦК КПК поручил Ли Лисаню поддерживать регулярный контакт с Генконсулом для согласования оперативных вопросов и обмена информацией. Тогда это была строго засекреченная и, скажем прямо, почетная для Ли Лисаня миссия. Фактически через него и Тихвинского шла основная связь между китайской и советской сторонами в преддверии создания республики.

Контакты Ли Лисаня и Тихвинского начались где-то в марте, и когда я приехала, связь уже шла очень активно. Под покровом темноты Ли Лисань садился в автомобиль с зашторенными окнами и направлялся в Генконсульство, которое находилось буквально в двух шагах от гостиницы. Однако нужно было ехать на машине, чтобы не привлекать внимания. Это казалось смешным, но таковы уж были правила конспирации, которые нарушать не полагалось. Изредка ездила в консульство и я, когда Тихвинский с супругой приглашали нас на ужин. Но основные беседы Ли Лисаня с Тихвинским проходили при закрытых дверях в строго конфиденциальной обстановке. О содержании их муж молчал.

После установления дипломатических отношений между государствами этот канал, естественно, прекратил свое существование.

Ароматные горы