Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Заканчивался период послевоенного восстановления и стабилизации, а с ним и либеральные веяния «новой демократии». Одним из ранних симптомов начавшихся перемен стали расхождения по профсоюзному вопросу в ЦК КПК, которые вылились в острую внутрипартийную полемику. Главным оппонентом Ли Лисаня выступил Гао Ган, яростный сторонник единоначалия и командного администрирования. От его имени была подготовлена статья под заголовком: «О единстве позиций администрации и профсоюзов на госпредприятиях». Хитрый ход Гао Гана заключался в том, что статью он одновременно передал на рассмотрение и Мао Цзэдуну, и Лю Шаоци с просьбой указать, следует ли публиковать ее в печати. Мао Цзэдун, всегда следовавший тактике выжидания и считавший, что «нужно выманивать змею из норы», через секретаря наложил резолюцию: «Пока лучше не публиковать». Лю Шаоци же, изучив вопрос, высказался в поддержку Ли Лисаня. В октябре 1951 года Ли Лисань, который от партии никогда и ничего не скрывал, составил докладную записку на имя Мао Цзэдуна, где в развернутой форме изложил свои взгляды и позицию по дискутировавшимся вопросам. Некоторые из его формулировок были заимствованы Мао Цзэдуном и прозвучали в 1957 году в знаменитой статье «О правильном разрешении противоречий внутри народа», однако в 1951 году сам Ли Лисань заслужил не одобрение, а жесточайший разнос.

В конце 1951 года была созвана расширенная партийная коллегия ВКФП, которая, как было заявлено, собиралась «подвести итоги проделанной работы». Не знаю, как и что планировалось за кулисами, но для Ли Лисаня оказалось полной неожиданностью, когда «подведение итогов» целиком обернулось против него. Поворот в тональности выступлений произошел после речи Ли Фучуня, члена Политбюро ЦК КПК, специально приехавшего на коллегию и взявшего на себя обязанности председателя. О достижениях профсоюзной работы не было сказано ни слова, зато Ли Лисаня обвинили в «экономизме» (это потому, что он уделял большое внимание материальному положению и бытовым условиям рабочих), «тред-юнионизме» и «формализме». В партийной риторике это были очень суровые формулировки, особенно «тред-юнионизм», который означал, что Ли Лисань встал на путь строительства «буржуазных профсоюзов», что он пытается оторвать профсоюзы от партии. Самым обидным было то, что все эти огульные обвинения прозвучали из уст его старого товарища Ли Фучуня, с которым он подружился еще во Франции и поддерживал хорошие отношения до самого недавнего времени.

В тот вечер Ли Лисань вернулся домой совершенно оглушенным, подавленным. Лег в кабинете на диван и долго молчал, отвернувшись к стене. Я села рядом, взяла за руку, пытаясь утешить, хотя не понимала, в чем дело. Спрашивала несколько раз, пока Ли Лисань не проронил:

– Я снова стал объектом проработки.

После выступления Ли Фучуня (который, как все понимали, говорил не сам от себя), конечно, никто уже не осмелился даже слова сказать в защиту Ли Лисаня. Он сам, как когда-то на суде в НКВД, пытался защитить себя от несправедливых обвинений. Говорил о том, что противоречия между администрацией и профсоюзами на предприятиях – непреложный факт, документально подтвержденный. Что эта проблема, несомненно, будет существовать еще очень долго. И, наконец, заявил: «Я считаю, что профсоюзы обязаны защищать интересы рабочих. Эту обязанность отнимать у них нельзя». Под напором партколлегии Ли Лисаню пришлось выступить с самокритикой, признать кое-какие «ошибки». Многие участники совещания, симпатизировавшие ему, втайне надеялись, что на том дело и кончится. Однако в самый разгар совещания на сцене появилось еще одно лицо – бывший секретарь Мао Цзэдуна, член Политбюро Чэнь Бода. Его выступление было еще жестче, чем у Ли Фучуня. Он заявил, что у Ли Лисаня не просто ошибки – его высказывания «представляют ошибочную линию, ошибочный курс в профсоюзной работе», Ли Лисань «отражает интересы отсталой части рабочих», «все это ультраправые настроения».

Естественно, Ли Лисань смириться с таким ошельмованием не мог. И тут последовал такой ход: в кулуарах Чэнь Бода вызвал Ли Лисаня для приватной беседы и от имени ЦК и Мао Цзэдуна предложил признать все, что ему инкриминировалось. При этом Чэнь Бода еще подчеркнул: «Мы знаем, что главным ответственным лицом за профсоюзную линию является товарищ Лю Шаоци. Но ты пойми, Лисань, что ему выступить с признанием ошибок неудобно. А ты ведь не раз признавал ошибки – возьми и на этот раз всю вину на себя. Так нужно для партии». Ли Лисаню как дисциплинированному партийцу пришлось подчиниться. По решению свыше он был полностью отстранен от профсоюзной работы. Вслед за этим по всем профсоюзным организациям прокатилась волна борьбы с «экономизмом» и «тред-юнионизмом».

«Золотой век» китайских профсоюзов закончился.

Из документа, хранящегося в РГАСПИ: