Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

Обращаюсь к Вам с еще одной просьбой, – пишет Ли Лисань. – В протоколе показаний от 13 марта[67] и 15 июля 1938 г. следователь гр. Волсон[68] произвольно (даже не спрашивая меня ничего) вписал целый ряд лиц, которые якобы состояли в контрреволюционной троцкистской организации. Среди этих лиц, поскольку я знаю, часть из них действительно бывшие троцкисты; другая часть хотя допустили большие или малые ошибки, вызывающие к себе подозрение, но не имели никакой связи с троцкистами; третья часть совершенно невиновные, а последняя – некоторые фамилии я совершенно не знаю. Таким образом, следователь Волсон так запутывал дело, что не только оклеветал невиновных, но фактически помог троцкистам спрятать нить преступления. Хотя в своем показании на суде по этому вопросу я сказал в основном, но не имел возможности высказать подробно. Не сомневаюсь, что вы будете на основе достоверных материалов расследовать их дело по отдельности. Но считаю своей обязанностью необходимо сказать все, что я знаю про них перед следствием, чтобы помогать следствию выяснить эти дела до конца. Поэтому прошу вызывать меня и записывать мои показания об этих лицах в протоколе.

Как следует из архивных документов, некоторые материалы Ли Мин был вынужден подписывать, потому что ему их либо подсовывали обманным путем, не разрешая вчитаться в содержание, либо просто применяли физические методы, выбивая признания. Однако, едва придя в себя, Ли Мин на следующем допросе тут же отказывался от своих показаний, писал письма наркому НКВД, Георгию Димитрову и самому Сталину. Немало хлопот он доставил своим следователям! Как Ли Мин мне говорил позднее, в то время его больше всего пугала мысль о том, что его дело без суда передадут на рассмотрение «тройке», а это означало скорый приговор – «вышку» без особого разбирательства. Поэтому он вступил со следствием в рискованную игру:

– Я решил, что если дело выйдет за привычные рамки, то они не посмеют решать в обычном порядке и, возможно, передадут в высшие инстанции. И это давало надежду.

И действительно, ход следствия затянулся, обвинительное заключение было утверждено только в январе 1939 года, когда разгул «троек» уже утихал.

В обвинении перечисляются все приведенные выше «преступления» и затем говорится: