Из сгоревшего портфеля (Воспоминания)

Ну и, конечно, друзья подобрались по интересам. Ронька – Арон Абрамов, мы с ним познакомились в экстернате, человек так же безудержно и бескорыстно влюбленный в театр, как и я. Тоже мечтал об актерстве, хотя не преувеличивал своих «данных». Так, к сожалению, и не стал, не приняли. Но многие годы играл в самодеятельности, в драмколлективе Дворца культуры им. Ленина. Даже после того, как окончил военное училище и стал офицером-автомобилистом. Ронька, пожалуй, самый давний и верный мой дружок юности, вот только разошлись наши пути, и давно мы не виделись и не перезванивались. А тогда, в сорок четвертом, были неразлучны, ходили вместе в драмкружок при одной из школ на Большой Молчановке. Руководили нами три студента ГИТИСа: Миша Дуэль, сын драматурга Вишневского, не помню его имени, и Коля Озеров – ныне известный спортивный комментатор телевидения. Ни много ни мало, а ставил наш драмкружок чеховского «Дядю Ваню». Мне поручили роль Астрова. Репетировали ночами. Все кружковцы из окрестных домов, один я с Раушской набережной – скорого хода до дома не меньше сорока минут. Ронька, он тоже жил на Большой Молчановке, часто затаскивал ночевать к себе. Хоть и в коммуналке, но занимала его семья две комнаты, одну огромную, в три окна, а другую маленькую, отданную старшему сыну. Прекрасная и добрая была у них семья: мать Ревекка Марковна, младший братишка и отец – полковник. Никогда не забыть мне их семью. Сколько раз ночевал у Арона, сколько подкармливала меня его мама – утром без завтрака никогда не отпустит, вернемся ночью – на малюсеньком столике в его крошечной комнатке (широкая тахта, книжный шкаф и один стул) – покрытая салфеткой снедь: пара бутербродов, два стакана, чай в термосе... Очень я неловко поначалу себя чувствовал, но так душевно-родственна была Ронина мама, так откровенно-радушна, что в конце концов победила мой комплекс. Привык, что на счету каждый кусок, а тут так щедро делятся со мной... Вообще многие годы и после войны с трудом садился за стол в гостях: где-то в подсознании всегда скреблась мысль – ведь от себя отрывают, ведь не изобилие у людей... Может, потому так люблю принять гостя, приветить, обязательно накормить самым лучшим, что есть в доме, поэтому всегда рад поделиться тем, что имею. Зная, что кто-то собирается к нам, засучиваю рукава и начинаю «творить», пусть домашние не всегда одобряют эту мою «гастрономическую» деятельность. Пока готовлю – ворчат, потом – похваливают... Впрочем, не о своих гурманских фантазиях хотел я сейчас писать, о другом, о добрых людях, на пути моем встречавшихся, делившихся теплом, кровом и пищей с худым, неприкаянным пареньком. Это и Ревекка Марковна, и Антонина Яковлевна – мать Володи Соколова, и мамы моих крюковских друзей и соседей – Ольга Антониновна Карпова, мама Юры Фандеева Татьяна Яковлевна и многие другие хорошие люди. Спасибо им, очень многое во мне от них, их бескорыстное участие, конечно, сыграло роль в формировании моем. Разве забудешь бабушку Марию Тимофеевну, мать читинского актера Агафонова, которая приняла в свою семью оставшегося в одиночестве молодого актера-москвича? Спасибо всем им, низкий поклон памяти их! В самые мрачные дни, когда на душе становится мерзко при виде злобы, чванства, тупого чиновничьего упрямства, тупости и жадности окружающих, память о хороших, добрых людях, уверенность в том, что их куда больше, чем гадов, снимает черные мысли, облегчает обиды, вливает веру и силы...

Но отсюда ли всегдашняя готовность пусть и по невеликим своим возможностям облегчить кому-то жизнь, поддержать, «подставить плечо», как следует из когдатошнего юношеского моего стиха: «...нынче ни строки не написал, но себя я тем не обесславил – сел в грязи груженый самосвал, я, чтобы помочь, плечо подставил». Не идеализирую себя и хвастать не собираюсь, но всегда и во всем первым моим побуждением было «подставить плечо». Это, как замечал, свойственно многим людям. Эх, кабы всем! Не равнодушие, не безразличие, не «моя хата с краю», тем паче зависть и злоба – а желание помочь, поддержать, понять. И вот ведь парадокс: чем ниже социальный статус, чем ближе человек к другим людям, чем проще он, тем скорее готов прийти на помощь ближнему. И в чем убежден: ежели кто-то на работе бюрократ, формалист, ощущающий свой начальнический пост как нечто дарованное свыше и навсегда, тот и в быту, в повседневной жизни сухарь, грубиян, самовлюбленный хлыщ. Такие вот пироги...

"Детские игры" и их последствия

Хочу поведать вам о том, что на протяжении почти двух лет моей юности отравляло мне жизнь, составляло кошмар моего существования. О том, куда по неведению и романтическому отношению к действительности вляпался я, как в коровью лепеху. Необходимо вернуться, пусть и не очень приятно вспоминать о том времени и событиях. Никуда от этой памяти не уйти.