Из сумрака веков

Эндрю весело рассказывал о злоключениях в Норвегии. Лилит натянуто улыбалась, ведь большую часть разговора не понимала — его заглушал голос Дориана, нашептывающий все, что таилось, по его словам, у него на душе. Столько чувственности, страсти. Как же хотелось верить, но вторая часть альвийской натуры напоминала — хлестала его же слова: «Прости, но аварию подстроил тоже я… Я должен был тебя обольстить. Моя миссия в Кренсберге — ты. Мия всегда за нами следила… Королева велела… Мы с ней… Варгр должен был остаться один…»

Лилит смотрела на Спайнера и улавливала только обрывки фраз:

— …Украли вещи… Прихватило желудок… Пролил кофе на процессор…

— Я оставлю тебя на минуту, — прозвучал серьезный голос Дориана. — Не подпускай это насекомое близко. Его разум затуманивается под напором Дурера. Внушение началось. Я разберусь с цвергом и вернусь!

Холод пробежал по телу, Лилит бросила взгляд на окно. Город пестрел огнями, но ни Дориана, ни врагов не слышно. Глупость сделала, что позвала Спайнера. Хотелось насолить Марешу, но ведь если реально, то подвергла опасности не только себя, но и его. Он рассказал, что после его предательства Ламия открыла охоту и теперь под прицелом многие. Лучше бы засесть в тишине, забившись в «норку», так нет же, изнутри прет злобная гадина, не задумывающаяся над такой мелочью как жизнь, причем не только своя. Отец, Варгр…

Дориан поведал, что знал о происхождении. Альва! Значит, полукровка… Вот почему все время казалось, что боролась сама с собой. Наконец, открылась причина душевных терзаний, еще бы встретиться с матерью.

— Что-то не так? — словно в вакууме повис встревоженный голос Эндрю.

Ли подняла глаза. Озадаченное выражение лица Спайнера разнилось с холодными глазами и хищной ухмылкой.

— Нет, все отлично, — она расправила складки на юбке короткого ярко желтого платья с крупным рисунком — зеленым вьюнком, запустившим усики на обтягивающий полную грудь топ без лямок. — Хотела уточнить. Ты поехал в Марвинг на встречу с Мией Боцарис, не зная толком, кто она?

— Да, — Эндрю пригубил вино.

— Ты всегда так рискуешь? — Лилит потягивала «Chambertin». С тонким и нежным ароматом. Выдержанное бургундское красное вино с чуть терпким послевкусием. Оно приятно обжигало гортань и жаром растекалось по телу. В голове появлялась легкая дымка.

— Только, когда интуиция подсказывает, что выиграю, больше, чем вложил! — он вновь глотнул, не сводя голодного взгляда.

— А что если плата — душа? — осушив бокал, Лилит поставила его на пол.

— Душа дается каждому человеку с зачатия, — Эндрю снял пиджак и расслабил галстук. — И как я убежден, она управляет нами и нашими поступками. Поэтому наше решение — ее решение. Моя мне шепчет: «На кону должно быть равноценное».

— Жизнь!

— Вечная?

— А такая бывает? — игриво улыбнулась Лилит. Спайнер кивнул:

— Душа — бессмертная, значит, если жизнь, то только вечная!

— Азартный игрок?

— Есть немного, — подмигнул он.

— Люблю таких — рисковых. Да что бы как по острию бритвы — на грани жизни и смерти. Всегда знают, что хотят. Знают, как хотят. И тем более знают, что платить придется в любом случае. Выигрыш, проигрыш…

— Это обо мне!

— Значит, ты согласился?

— Поступило заманчивое предложение, от которого невозможно отказаться.

Лилит взяла бутылку и, отпив из горлышка, отшвырнула — она звонко разбилась, наполнив звуком комнату. Куски стекла усеяли пол возле стены с холостом. По студии полетел сладковатый аромат вина. Ли забрала из рук Спайнера бокал и отставила его. Медленно подползла и устроилась сверху Эндрю:

— Любишь огонь? Дрожь по телу, кровь вскипает, пульсация до боли… до жара… — она приложила его ладонь между своих ног и томно застонала: — Вот здесь, чувствуешь? — Она склонилась к его губам и провела языком по улыбающемуся рту. Он смягчился, и Эндрю подался вперед, опаляя горячим дыханием. Ли увернулась, смеясь: — Вот и ты такой. Продолжаешь игру, хотя знаешь, что мой жених до безумия ревнив.

— Какой именно? — хохотнул Спайер, его руки скользили по бедрам, задирая подол платья.

— Варгр больше не мой. Я о Дориане Мареш! Он рядом, но сейчас немного занят, — она повела плечом. — Как, впрочем, всегда! Кем угодно, но только не мной. Пока у нас есть время, хотела узнать, что в тебе такого, что меня может привлечь? Нахальство? — Лилит прикусила мочку уха. От собственного шепота захватило дух: — Поверь, Дориану ему не занимать. Напористость? — Она прикусила другую мочку: — Хм… Чарам ламии смертному не противиться. — Подарив легкий поцелуй, оторвалась. Медленно расстегнула пуговицы кремовой рубашки Эндрю и, проведя ладонью по его груди, ущипнула за соски. Он застонал, ласки ожесточились. Он в нетерпении дернул молнию платья — раздался треск и оно освободило Ли из тугого капкана. Взгляд холодных глаз остановился на полной, взбухшей груди.

— Боже! Как же ты красива, — прошептал он и завладел соском — впился с таким отчаянием, что душа едва не вырвалась из тела. Его ловкие пальцы изучали умело и томно. Лилит, закрыв глаза, вцепилась в широкие плечи, двигаясь в заданном ритме — отдаваясь жарким чувствам.