Из тьмы

Позже, чем следовало, караван покинул склад. Вот и вся эффективность, подумал Гаривальд. Ункерлантерс потратил много времени на разговоры об этом и не очень много практиковался в этом. Он покорно пожал плечами. Не было ничего такого, чего бы он уже не знал.

Смотреть в окно оказалось неважным развлечением. Пейзаж был изрыт кратерами. Каждый раз, когда лей-линейный караван проезжал через альгарвейский город, тот лежал в руинах. Рыжеволосые сделали все, что могли, чтобы сдержать его соотечественников. Они не смогли сделать достаточно.

Миля за милей проносились обломки, опустошение и разруха. Тут и там, в сельской местности, альгарвейцы ухаживали за своим урожаем. Большинство людей на полях были женщинами. Гаривальду стало интересно, сколько мужчин боевого возраста осталось у рыжеволосых. Слишком много, если они вообще у них есть, подумал он.

Затем он задался вопросом, сколько мужчин боевого возраста осталось в его собственном королевстве. Одному из солдат, находившихся с ним в купе, было около пятидесяти; другому выглядело самое большее на семнадцать. Ункерлант одержал великую победу и заплатил великую цену.

На мгновение он задумался, не была ли цена слишком велика. Только на мгновение - затем он покачал головой. Сколько бы его королевство ни заплатило за победу над Альгарве, оно заплатило бы больше, если бы люди Мезенцио захватили весь Ункерлант. Он видел, как альгарвейцы управляли занятыми ими участками. Представив, что такое правление продолжается год за годом по всему королевству, он поежился, хотя в фургоне было душно и тепло, почти жарко.

Затем он снова вздрогнул. Как бы жестоко альгарвейцы ни правили в Ункерланте, немало грелзерцев - и, как он предполагал, немало мужчин из других частей королевства - предпочли сражаться на их стороне и против короля Свеммеля. Он сам не испытывал любви к Свеммелю, пока рыжеволосые не показали ему разницу между плохим и худшим. То, что кто угодно мог предпочесть Мезенцио Свеммелю, только доказывало, насколько лучше все могло быть на его родине.

Если уж на то пошло, в Алгарве дела обстояли лучше, чем у него на родине. Он задавался вопросом, почему рыжеволосые пытались завоевать Ункерлант. Чего они от него хотели? Их фермеры были богаче, чем мечтали ункерлантские крестьяне. И их горожане ... В его глазах все их горожане жили как дворяне, и притом богатые дворяне.

Как они могли жить так, как жили, когда мы живем так, как мы? Он тоже задавался этим вопросом. Если рыжеволосым удалось добиться такого процветания, почему не удалось его собственному королевству? Ункерлант был намного больше Алгарве и располагал большими природными богатствами - он знал, сколько проблем было у альгарвейцев из-за того, что у их драконов закончилась ртуть. Но, казалось, это не имело значения, не в том, как жили люди.

Может быть, мы тоже будем так жить, когда война закончится. Это не будет нависать над нами, как грозовая туча во время сбора урожая. Он мог надеяться, что это может быть так. Он мог надеяться, но ему было трудно в это поверить. Подданные Мезенцио тоже жили до войны лучше, чем подданные Свеммеля. Конечно, Ункерлант прошел через Войну Мерцаний, когда Гаривальд был мальчиком. Возможно, это имело к этому какое-то отношение. А может, и нет - Алгарве, в конце концов, сражался и проиграл Шестилетнюю войну.

Гаривальд снова пожал плечами, зевнул и сдался. Здесь он слишком хорошо понимал, как мало он знает. Он был крестьянином, который получал свои письма меньше года. Кто он такой, чтобы пытаться понять, почему его королевству приходится труднее, чем альгарвейцам, делать так много разных вещей? Он мог видеть, что это правда. Почему оставалось за пределами его понимания.

Он заснул вскоре после захода солнца. К тому времени лей-линейный караван покинул Алгарве и направился в Фортвег. Фортвежцы тоже были в лучшем положении, чем его соотечественники, но в меньшей степени. Он тоже не знал, почему это так, и отказывался зацикливаться на этом. Спать было лучше. После некоторых мест, где он ночевал во время войны, лей-линейный фургон-караван мог бы быть модным хостелом.

Когда он проснулся, он снова был в Ункерланте. Это было не герцогство Грелз, но это было его королевство. И это потребовало разгрома похуже, чем Фортвег или Альгарве. Альгарвейцы разрушили все, продвигаясь на запад, затем ункерлантцы отступили на восток. Контратаки с обеих сторон означали, что война затронула многие места не один и не два раза, а три или четыре раза или даже больше.

Как и в Алгарве, большинство людей на полях были женщинами. Однако здесь огромные участки земли, казалось, никто не обрабатывал. Какой урожай будет в королевстве в этом году? Принесет ли это какой-нибудь урожай?

У Гаривальда было достаточно времени, чтобы поразмыслить. Ему пришлось дважды менять лей-линейные караваны, и он не добирался до Линнича еще полтора дня. Двое инспекторов встретили уходящих солдат. Гаривальд не придал этому большого значения; кто-то должен был выплатить солдатам их призовые к сбору. “Как долго в Алгарве?” - спросил его один из мужчин.