Из тьмы

Незадачливый альгарвейец позади него налил в свою миску из-под каши в основном воду. Он даже не жаловался. Он просто пошел искать место, где можно было бы зачерпнуть ее ложкой. Он, вероятно, тоже оставил бы это незаконченным. Кто-то другой получил бы то, что он оставил. Вскоре он ушел бы ногами вперед.

В трапезной Судаку освободил место для Сеорла. “Спасибо”, - сказал негодяй и сел рядом с блондином из Валмиеры. Судаку тоже съел большую миску тушеного мяса; люди знали, что он был правой рукой Сеорла.

“Еще один счастливый день, а?” Сказал Судаку.

“Чертовски доволен. Мы прошли через это”. Сеорл загреб в себя рагу так же, как он так долго загребал руду. “Завтра будет лучше”, - продолжил он. “Супервайзер, который работает тогда, ничего не знает. Силы свыше, он даже ничего не подозревает. Нам не придется так усердно работать”.

“Квота”, - с сомнением сказал Судаку.

Смех Сеорла наполнился презрением. “Ункерлантцы говорят об эффективности, но они прелюбодейно лгут. Они также не соблюдают норму. Я знаю, что они лгут об этом”.

“Что-то в том, что ты говоришь”, - признал Судаку. Сеорлу снова захотелось рассмеяться, на этот раз над блондином. Судаку был доверчивой душой, честным человеком или чем-то близким к этому - недалеко от дурака, по мнению Сеорла. Но он был сильным и храбрым, и у него открылись глаза на него в отчаянных боях последних нескольких месяцев войны. Любой, кто прошел через это, ничему не научившись, заслужил бы то, что с ним случилось.

“Пошли”, - сказал Сеорл. “Давай вернемся в казармы. Мы должны следить за происходящим, иначе у нас будут проблемы”.

“Верно”. Судаку не сомневался в этом. Никто в здравом уме не мог сомневаться в этом. Только у сильных была хоть какая-то надежда продержаться здесь. Если ты не показывал свою силу, ты часто не мог ее сохранить.

Койки в казарме располагались в четыре яруса высотой. В жару короткого южного лета место, где спал человек, не имело особого значения. Но Сеорл пережил зимы Ункерлантера. Он и банда из бригады Плегмунда, которую он возглавлял, заняли койки рядом с угольной печью в центре зала. Они схватили их и защищали кулаками, ботинками и импровизированными ножами. Когда они устроились на ночь, их никто не потревожил.

По другую сторону печи группа альгарвейских пленников вырезала для себя похожую нишу. Их лидером был дородный парень, чья выцветшая, изодранная форма не совсем соответствовала форме солдат, бок о бок с которыми сражался Сеорл. Это не означало, что негодяй не знал, что это за форма.

“Ха, Орасте!” - крикнул он. “Бросали кого-нибудь в тюрьму в последнее время?”

“Удачи тебе, Сеорл”, - беззлобно ответила рыжая. “Ты бы справился лучше, если бы кто-нибудь тебя поколотил. Рано или поздно они бы тебя выпустили. Но давай посмотрим, как ты выпутаешься из этого ”.

Сеорл ответил непристойным жестом. Орасте рассмеялся над ним, хотя глаза альгарвейца так и не загорелись. Как и у любого рыжего, Орасте действительно был здесь навсегда. Даже если бы он сбежал с рудников, его бы быстро выследили, потому что он выделялся среди ункерлантцев, как ворона среди морских чаек. Поскольку он не мог уйти, он, естественно, думал, что никто другой не сможет.

Ты не так умен, как думаешь, подумал Сеорл. Считать себя более умными, чем они были на самом деле - и чем кто-либо другой - всегда было главным пороком альгарвейцев. Но Сеорл выглядел как любой другой в этих краях. Фортвежец был не так уж далек от Ункерлантера. Он думал, что если ему удастся сбежать, то он сможет остаться на свободе.

Пара воров-ункерлантцев с важным видом ввалилась в казарму, каждый в сопровождении нескольких своих последователей. Они помахали Сеорлу и Орасте как равным. Их банды занимали другие койки поближе к печке. Они сделали из своего плена все, что могли. Даже охранники относились к ним с уважением.

Они и их приспешники заняли свои места. Дальше, обратно к стенам, шли альгарвейские пленники и ункерлантцы, которые не принадлежали ни к одной из основных банд в казармах. Они были невезучими, бездуховными, которым вскоре предстояло проиграть битву за выживание. И когда они умирали, новые люди, такие же потерянные, приходили на их место. Сеорл испытывал своего рода абстрактное восхищение королем Свеммелом. Он позаботился о том, чтобы у него никогда не было недостатка в пленниках.

Между ужином и отбоем мужчины сплетничали, рассказывали истории - лгали - о том, что они делали на войне (за исключением того, кто о ком говорил и на каком языке, слова альгарвейцев и ункерлантцев звучали очень похоже, и никого не волновало, кто на чьей стороне - здесь, в Мамминг-Хиллз, все они были неудачниками), играли в азартные игры и передавали по кругу банки с подпольно сваренным спиртным. Некоторые из них, особенно те, кто начинал терпеть неудачу, заснули, как только смогли, и продолжали спать, несмотря на весь шум, который производили другие.