Из тупика

«В домах Троицкого проспекта и благоустроенных домах Немецкой слободы в эти дни царили страх, молчание, тишина. Еще недавно сияющие огнями, ликующие и оживленные, они теперь словно вымерли. Шторы на окнах были задернуты наглухо, и жуткое молчание царило в затихших комнатах. Но зато в небольших домишках и бараках лесопильных заводов и бедных районах города гремели революционные песни…»

Итак, дело за Шестой армией…

Где же ты, Шестая? Тебя как ждут!

* * *

Звонок по телефону. Констанди попросили к аппарату:

– С вами будет сейчас говорить станция Плесецкая…

Сергей Петрович медленно поднялся из-за стола. «Плесецкая? Нет ли ошибки?» Ведь на станции Плесецкая, полковник знал это точно, стояли три бронепоезда большевиков.

– Нет, именно вас!

Он подошел:

– У аппарата полковник Констанди.

В ответ – голос:

– С вами говорит комиссар армии и работник ВЧК Самокин… Именем Советской власти приказываем: прибыть срочно на станцию Плесецкая!

– Слушаюсь, – по-военному четко ответил Констанди. А отойдя от аппарата, вытер пот – предсмертный.

– Неужели вы поедете? – спросили его.

Констанци чуть не дал пощечину за подобный вопрос.

– А неужели не поеду? – ответил он. – Как вы смеете думать, что полковник Констанди трус? Поеду…

Он попрощался с женой, с детьми.

– Сережа, – убивалась жена, – умоляю… лесом, лесом! Еще можно за деньги достать сани. Наши дети… подумай!

– Вот ради наших детей и поеду…

Шумом и гамом оглушила его Плесецкая – боевой лагерь Шестой армии. Скромный состав из Архангельска вклинился в бестолочь станционных путей, в неразбериху военных теплушек.

Полковник Констанди – в офицерской бекеше, с мерлушковой папахой на голове – долго крутился по перрону.

– Как мне найти товарища Самокина? – спрашивал.

Его провели к Самокину.

– День добрый, Констанди, я вас жду. Садитесь, пожалуйста… Рассказывайте, что там у вас в Архангельске?

– Здравствуйте, – ответил Констанди и долго рассказывал.

Самокин все внимательно выслушал.

– Ну-с, – сказал, – теперь дело за вами…

Констанди рванул с пояса кобуру, швырнул оружие на стол.

– Я понимаю, – ответил. – И я… готов!

Самокин спрятал оружие в стол.

– Это замечательно, что вы готовы…

– Куда идти? – спросил его полковник.

– Вы… о чем?

– Я же понимаю: меня сейчас – под насыпь!

– Вы ошиблись, – возразил Самокин даже с какой-то заметной обидой в голосе. – Мы вас под насыпь не бросим. Мы имеем приказ… Строгий приказ из Центра, от нашей партии.

– И что же в этом приказе, если не секрет?

– Секрета нет… А приказ таков: не мстить.

И тогда Констанди рухнул как сноп. Он не выдержал…

Когда же пришел в себя – сказал:

– Извините за слабость… Но ведь вам, наверное, известно, что именно я, полковник Констанди, возглавил недавнее наступление на вашу Шестую! И вы бежали… бежали от меня!

– Так что с того? – ответил ему Самокин. – Вы же – солдат. Вы были одним из самых опасных наших врагов. Но вы только… солдат! Вы не предавали русский народ, вы не участвовали в заговорах против Советской власти. Вы только воевали с нами. За это мстить вам мы не станем! ВЧК покарает тех, кто вел себя преступно по отношению к народу… У вас семья?

– Да. Семья.

– Можете позвонить от меня жене. Она, конечно, волнуется, я ее хорошо понимаю, – сказал Самокин.

Констанди подключили на архангельский провод.

– Это я, – выговорил он. – Дорогая, я тебя обнимаю. Обними и наших детей. Я здесь… Нет, нет, это я… это я!

И передал в растерянности трубку Самокину:

– Она не верит, что я жив… Убедите ее сами!

Самокин перенял трубку:

– Полковник, назовите мне ваше любимое блюдо… к ужину!

– Пилав… еще по службе в Ташкенте привык.

– Алло! – произнес в трубку Самокин. – Мадам Констанди, с вами говорят из ВЧК… Нам желательно, чтобы к вечеру, к возвращению вашего супруга, вы приготовили ему ташкентский пилав, как это вы одна только умеете… До завтра, мадам!

После чего Самокин отдал Констанди распоряжение:

– Сейчас вернетесь в Архангельск и приготовите все к приходу частей Красной Армии. То есть: оружие должно быть собрано, проверено, смазано, отремонтировано. Составьте опись всех воинских чинов. Каждый солдат и офицер бывшей армии Миллера обязан осознать свое прошлое… Нет, мы, повторяю, мстить никому не будем. Так и передайте вашим людям.

– Что же будет с нами далее?

– Будете работать. По восстановлению всего, что разрушено за годы войны. Если же вас не устроит жизнь в новой России, можете покинуть ее. Насильно держать в стране социализма мы никого не станем…

Констанди долго стоял с опущенной головой:

– Если бы мы знали… Если бы мы только знали все, что вы мне сейчас сказали. Поверьте! Мы бы не держали свой фронт так упорно все эти проклятые годы, в крови и вшах!

– Теперь об этом говорить уже поздно, – ответил ему Самокин. – Вы этот фронт держали, вы этот фронт и сдали. Исторически этот проклятый вопрос сложился именно так…

Констанди повернулся к дверям, но Самокин вдруг задержал его: