Читаем Из зарубежной пушкинианы полностью

Петр Владимирович Долгоруков родился в 1816 году. Он рано потерял родителей и воспитывался у бабушки в Москве. После зачисления в Пажеский корпус он с 1827 года живет в Петербурге. За какие-то серьезные проступки он был выпущен в 1831 году из корпуса с волчьим паспортом, испортившим всю его карьеру. Знатное происхождение и связи с трудом позволили ему три года спустя определиться на службу в министерство просвещения. Физические недостатки князя (он прихрамывал) и его желчный характер снискали ему дурную славу в свете. Неудавшаяся карьера, неудовлетворенное тщеславие озлобили князя. Рано заинтересовавшись генеалогией и историей знатных российских родов, Долгоруков начинает собирать исторические материалы, компрометирующие и обличающие прошлое многих знатных семейств. Естественно, что в России цензура сильно ограничивала эту деятельность князя. В 1841 году Долгоруков выехал в Париж, где в 1843 году опубликовал под псевдонимом графа д’Альмагро книгу «Notice sur les families de la Russie»[16]. Раскрывая семейные и личные тайны представителей знатных дворянских родов, шантажируя власть, Долгоруков тем самым приоткрывал завесу и над тайнами русской истории, о которых в России писать никто не осмеливался. Представитель знатнейшего дворянского рода, плоть от плоти и кровь от крови крепостнической аристократии, вольно или невольно становился в оппозицию к царю и его политике.

По поводу книги Долгорукова Яков Николаевич Толстой немедленно сообщил Бенкендорфу: «Эта брошюра весьма некстати изображает русское дворянство в самых гнусных красках, как гнездо крамольников и убийц… Это произведение проникнуто духом удивительного бесстыдства и распущенности… Автор имел нескромность говорить, что он будет просить у русского правительства места, соответствующего его уму и дарованиям… Он мечтает не более не менее как быть министром… Долгоруков думает, что его книга может служить пугалом, с помощью которого он добьется чего угодно».

Долгорукова заставляют вернуться и в том же 1843 году ссылают в Вятку. Пробыв в ссылке только год, Долгоруков уже в 1844 году появляется в Москве. В 1855–1857 годах из печати выходят четыре тома его «Российской родословной книги». В 1859 году Долгоруков навсегда покидает Россию. Политический эмигрант, князь Долгоруков за границей продолжает свою разоблачительную деятельность. Герцен поддерживает его в печати, поскольку его деятельность направлена против политики царского правительства, но при этом хорошо понимает и корни, и цели оппозиции Долгорукова. В мае 1868 года, за несколько месяцев до смерти Долгорукова, Герцен писал Огареву: «Не давай призу Долгорукову, чтоб он стал дерзок… если нужно напиши учтиво, что ведь общего у нас нет с ним».

Найденное в архиве Козловского и Толстого письмо Долгорукова, написанное в Париже 26 января 1843 года и адресованное Штуберу, относится, таким образом, ко времени работы Долгорукова — д’Альмагро в Париже над своей разоблачительной книгой. В своем письме Долгоруков отвечает на несколько вопросов, поставленных Штубером и относящихся к русской истории. Возможно, что один из этих вопросов (первый) отражает интересы не только самого Штубера, но и покойного П. Б. Козловского, над архивом которого Штубер работает. Штубер обращается к Долгорукову как к специалисту по русской истории, осведомленному по части ее тайных событий, не подлежащих в России ни оглашению, ни даже обсуждению. Вот перевод с французского письма Долгорукова:

«Месье! Позвольте мне поблагодарить Вас за похвалу, которую Вы соблаговолили передать мне и которую я могу отнести только за счет той благосклонности, которая так свойственна Вам и которая является достоянием всех действительно замечательных людей. Потеря князя Козловского не может быть иначе воспринята как потеря человека, который делал честь своей стране и добился уважения всей Европы.

Я постараюсь ответить на вопросы, которые Вы задали.

1) Граф Никита Панин, назначенный канцлером в 1799 году Павлом I, был снят со своего поста императором Александром в сентябре 1801 г.; по сей день никто не может объяснить причину этого падения, которую одни приписывают намерению графа Панина учредить наследственный Сенат, а другие — письму, адресованному Семену Воронцову, в котором он оскорбительно отзывается об Александре, письму, которое граф Воронцов имел неосторожность показать графу Ростопчину и которое этот последний (будучи низким и подлым) имел низость передать императрице-матери. Что абсолютно определенно — это то, что Александр до самой смерти копил злобу против Панина и его детей. Граф Никита Панин умер в 1837 г., так и не пожелав объяснить, даже своей семье, событий 1801 года.

2) Граф Александр Гурьев находится в Париже.

3) Князь Лев Витгенштейн, муж княгини Леонилы, — это любимый сын фельдмаршала того же имени.

Я прошу простить мне, месье, каракули и помарки, но я так обременен работой, что трудно выделить пять минут, чтобы переписать это письмо, и позвольте мне воспользоваться этим случаем, чтобы выразить Вам свои самые лучшие чувства.

Петр Долгоруков.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги