Из зарубежной пушкинианы

В маленькой квартирке на улице Алезья одна из комнат была превращена в семейный, а иначе говоря, пушкинский музей. Помню большую картину в углу — сцена дуэли Онегина с Ленским. Георгий Михайлович собрал большую библиотеку — пушкиниану. Особенно он гордился посмертным собранием сочинений Пушкина 1838 года, изданным в пользу семьи поэта, в том числе и его прадеда Александра Александровича Пушкина («Сашки»). За «русским ужином», который приготовила его жена Тамара Васильевна, Георгий Михайлович показал мне семейный альбом. На первой странице — портреты Александра Сергеевича и Натальи Николаевны Пушкиных. За ними следовали старые фотографии прадеда, генерала Александра Александровича Пушкина, прославленного героя войны за освобождение Болгарии, бабушки Натальи Александровны Пушкиной, в замужестве Воронцовой-Вельяминовой. В конце альбома я увидел фотографии дочерей Георгия Михайловича, Нади и Ани. Георгий Михайлович рассказал, что Аня, русский филолог и переводчица, живет во Флоренции. Родители иногда гостят у нее, и Георгий Михайлович пользуется случаем, чтобы поработать в итальянских архивах и библиотеках. Помню, как Георгий Михайлович рассказывал о своих внуках, следующем поколении пушкинских потомков. «Аня замужем за итальянцем, видимся мы редко, но ее дети, Степа и Катя, хорошо говорят по-русски. А Надя с детьми живет в Париже, рядом с нами, но ее дети по-русски почти не говорят». И словно тень пробежала по лицу Георгия Михайловича. Он вздохнул и добавил: «Знаете ли, каждое новое поколение — все дальше от России».

За ужином Георгий Михайлович рассказал мне об одной из своих пушкинских находок. Он разыскал во Франции дуэльные пистолеты, участвовавшие в дуэли Пушкина и Дантеса, одним из которых был убит Пушкин. Георгий Михайлович нашел их в небольшом частном музее почты в Лимрэ, около Амбуаза. Это были те самые пистолеты, которые Эрнест де Барант, сын французского посла в Петербурге, одолжил д’Аршиаку, секунданту Дантеса. Позже эти же пистолеты участвовали в дуэли между Эрнестом де Барантом и М. Ю. Лермонтовым. К счастью, они не погубили второго величайшего поэта России и вскоре вместе с семейством французского посла навсегда покинули Россию. Так они оказались во Франции, где их и нашел праправнук Пушкина. Георгий Михайлович опубликовал в 1969 году короткую заметку о своей находке в нашем «Огоньке». Я записал его рассказ слово в слово, дополнив только некоторыми пояснениями.

Барон Амабль-Гильом-Проспер-Брюжьер де Барант прибыл с посольством в Петербург поздней осенью 1835 года; ему шел пятьдесят первый год. Серьезный историк и уже известный писатель (впоследствии член Французской академии), де Барант был не только знаком, но и дружен с Пушкиным и всем кругом его друзей — Жуковским, Вяземским, А. И. Тургеневым. Известна его переписка с Пушкиным, его планы перевода произведений Пушкина на французский язык. Пожалуй, никто из иностранных дипломатов не понимал так глубоко значение Пушкина для русской и мировой литературы, как де Барант. Французский посол одним из первых пришел на Мойку проститься с Пушкиным. В письме к Сергею Львовичу Пушкину Жуковский писал об этом 15 февраля 1837 года: «Что думал этот почтенный Барант, стоя долго в унынии посреди прихожей?.. Отгадать нетрудно. Гений есть общее добро; в поклонении гению все народы родня!.. Потому-то и посол французский (сам знаменитый писатель) приходил к двери его с печалью собственною, и о нашем Пушкине пожалел как будто о своем». Де Барант имел самое прямое отношение к трагедии, разыгравшейся 27 января 1837 года на Черной речке. Ведь секундантом в этом поединке был не кто иной, как секретарь его посольства д’Аршиак, одолживший дуэльные пистолеты у его сына, Эрнеста де Баранта, а сам Дантес был французом, хоть и состоял на русской службе.

Эрнест де Барант, младший сын посла, родился в Париже в 1818 году. Неизвестно, занимал ли он в свои девятнадцать лет какое-либо официальное положение при французском посольстве в Петербурге, где жил в доме отца, но позже он был дипломатом. Есть свидетельства, что он был легкомысленным прожигателем жизни, наказанием для своих родителей, особенно для набожной матери Марии Жозефины д’Удето, основавшей в Париже женский монастырь. Так как Эрнест семьи не имел, то после его смерти в 1859 году его пистолеты, участвовавшие в дуэли Пушкина с Дантесом, перешли сначала к его старшему брату, Просперу, а впоследствии к полковнику де Шательперону, мужу его сестры, урожденной де Барант.