Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник)

Действительно, благословенны эти закутки страны, в которые в некоторые времена года особенно не может легко попасть московский урядник. На самом деле, они имеют рассаженных по городкам асессоров и войтов по деревням, но это постепенно привыкает к жителям, становится ленивым и не докучает. Наконец некоторые поселения такие удалённые, защищённые болотами и лесами, что до них даже самая ближняя власть нелегко и нечасто достаёт. Кто не знает этого края, ещё приговорённого на жизнь стародавних времён, отшельническому обособлению и счастливому в одиночестве, потому что оно его защищает от более частого контакта с московским элементом, агрессивным и неспокойным. Боры, заросли, трясина, болота, разлитые ручьи, дамбы без мостов, песчаные дюна… огромные безлюдные пространства окружают немногочисленные, обычно большие поселения, как чёрные грибы, сидящие в песке. Есть деревни, жители которых, как дикие люди, убегают при виде брички и путника. Если бы мы не видели этого собственными глазами, трудно было бы поверить. Инстинкт самосохранения указывает им в каждом пришёльце русского, а от его нападения безопасней всего спасаться побегом.

Вид запавшего Полесья, особенно осенью, самый грустный на свете. Чёрные сосновые леса, сухой, жёлтой травой, а скорее зарослями поросшие болотистые луга, кое-где тростник над прудами либо поля, покрытые редкой стернью… наполовину вырубленные боры, сожжённые молодые деревья, торчащие сухими ветками, над этим всем серое небо и крикливые стаи воронов.

Но, проехав пару миль таким краем, а скорее, такой пустыней, с радостью и удивлением приветствуется деревня и усадьба, часто очень приличная. Именно таким был новый дом в Радищеве над Стерем, в запавшем углу Полесья, наследство пана подсудка Ягловского; извечная резиденция семьи, обширное имение, территория которого рассчитывалась на сотни, но в действительности не много приносило дохода, кроме доходов с недорубленных лесов и шинок. Земледелие не очень тут велось, требовало бы неизмерных затрат, а уважаемый подсудок, консерватор, тянул деньги из имения, но имел за принцип никогда их в него не вкладывать. Подсудок Ягловский был шляхтичем по воспитанию, роду, расположению, привычки, а хотя возрастом не такой старый, умом и характером мог походить на антик. Ходил некогда в школу в Романове у отцов иезуитов, потом что-то немного вкусил у Кременца, был горячим патриотом, обывательского духа имел много, наконец, любил жить, развлекаться и как можно меньше работать. В гражданстве его очень любили, а дом его славился гостеприимством. Ранее женатый, Ягловский потерял жену, осталась ему единственная дочка. Она также и тётя Изабеллы составляли весь его дом. Дочка воспитывалась понемногу в пансионе во Львове, немного дома, а уже несколько лет жила с отцом и была новым привлекательным элементом для Радищева. Красивая панна, образованная, смелая, милая, любезная, богатая… привлекала полескую молодёжь, и что было антиноев, добыв в Добне новые фраки и чамарки (которые при Николае запрещены не были), текли в Радищев. Дом и так был полон гостей и резидентов, потому что достойный подсудок обойтись без людей не мог, – теперь молодёжь умножила общество. Жилось тут неизысканно, но состоятельно, охотно и без большой церемонии.

Действительно, панна Целина (поскольку звалась этим именем, навязанным отцом, как воспоминание о поэзии Людвига Кропинского), панна Целина была намного выше умом того, что её окружало (не исключая родителя), но умела примириться с тем светом, над которым возвышалась. Это ей Радищев был обязан постройкой красивого нового дома, его внутренним убранством, введением в него газет и книжек, фортепиано, музыки, основанием сада в берёзовой роще и тысячью известных улучшений. Ибо Целина имела панские вкусы и немного романсный характер, которым была обязана жизни в книжках и думах, начальному образованию, наконец, врождённому расположению.

Она была молода и красива, вероятно, не классических черт, но свежей, оживлённой, отчётливого взгляда и физиономии, полной благородства. Чело прежде всего и глаза делали это лицо часто до избытка серьёзным и задумчивым… скорей нужно сказать мечтательным.

В снах ли пригрезился ей герой, мы не знаем, но, что окружающей молодёжью достаточно пренебрегала, было очевидным. Также панычи один за другим, испытав её общество… выходили как ошпаренные. Для одних она была слишком большой дамой, для других слишком философом. Каждый пугался и высказывал. Панна Целина ни в коем случае этим не беспокоилась… знала, что когда захочет, пойдёт замуж, и как захочет, между тем ей вовсе срочно не было… мечтала. Тётя набожная, хозяйственная, любящая племянницу, сушила грушки, жарила крыжовник, делала пряники и проговаривала литания, не вдаваясь в хозяйство сердца Цеси.

Отец также был рад, что не спешила… было ему с ней дома веселей… а понемногу чувствовал, что Целинка была достойна чего-то большего, чем до сих пор случалось.