Из жизни двух городов. Париж и Лондон

В обеих комедиях местом действия выбрана улица. В пьесе «Фланёр» на сцене появляются, по крайней мере, семеро торговцев, предлагающих свой товар, а также наряд пехоты, спешащие куда-то рабочие и простой люд. «Да здравствует Париж! — поет главный герой. — Он предстает пред нами как подвижная картина». В 1833 году газета «Фигаро» дала определение фланёра как «человека, посещающего все бесплатные представления, сделавшего улицу своей гостиной, а витрины магазинов — своей мебелью». Путеводители по городу начали использовать название «Фланёр» в рекламных лозунгах.

Чудеса рекламы

Рекламу недаром считают наиболее выразительной чертой любой городской улицы: и огромные, тяжеловесные вывески восемнадцатого века, и мигающие и переливающиеся всеми цветами радуги современные неоновые плакаты и цифровые панели создавались для того, чтобы, как рыбок на крючок, ловить взгляды прохожих. Лондон и Париж и в этом вопросе шли впереди других европейских стран. Вывески, выпиленные в виде гигантских животных или пивных кружек, ясно указывали на специфику заведения равно грамотному и неграмотному прохожему. Однако помимо своей основной функции, вывески играли и другую, весьма важную, роль: помогали людям сориентироваться и понять, где именно они находятся. И парижане, и лондонцы без помощи вывесок просто пропали бы, став чужаками в родном квартале — ведь других обозначений на улицах в то время не было. В пору отсутствия номеров домов, а частенько и названий улиц, дорогу в Лондоне и Париже восемнадцатого века чаще всего указывали так: «дойдите до вывески x» или «поверните у вывески y». Если взять для пущей наглядности три наиболее распространенных названия заведений, рассказ о том, как пройти в таверну «Полночная звезда» выглядел бы так: «У «Спящей кошки» поверните налево, затем идите до «Конца света», а там до «Звезды» рукой подать». Так простые вывески превращали даже короткий маршрут в магическое, полное причудливых связей и контрастов путешествие. Любовь к вывескам, игривое использование их тайных значений и символов и тоска по ушедшим в прошлое старинным харчевням — еще одна общая черта в менталитете лондонцев и парижан восемнадцатого-девятнад цатого веков, в особенности фланёров. Месье Бездельник особенно внимательно разглядывает вывески на бульваре; Бодлер, в свою очередь, тоже настаивает, что истинный flâneur должен непременно знать их назубок.

Несмотря на то, что практически старинная вывеска восемнадцатого и даже начала девятнадцатого века не дожила до наших дней, в некоторых районах Лондона еще можно почувствовать магическую атмосферу прежних времен. Многие пабы держатся за старинные названия, а иногда (как, например, в случае с «Ангелом») по названию питейного заведения до сих пор называют целый район. Увы, в Париже эта атмосфера не сохранилась. Власти обеих столиц начали «войну» с вывесками в середине восемнадцатого века. Их можно было понять. Гигантские деревянные или металлические фигуры могли свалиться на голову прохожим и потому представляли реальную угрозу для жизни пешеходов, и к тому же они отвратительно скрипели на ветру. В 1761 году, одновременно в Париже и Лондоне вышли указы, запрещавшие подвешивать вывески на кронштейнах и предписывавшие прикреплять их непосредственно к стене. В Париже за этим указом последовал закон 1768 года о нумерации домов с целью упорядочить городскую топонимику и упростить передвижение по городу. Конечно, одно дело — объявить о своем намерении, пусть даже издать закон, и совсем другое — воплотить его в жизнь. Парижские аристократы противились введению нумерации домов, так как считали, что простой номер на фасаде частного особняка (hôtel particulier) оскорбляет достоинство дворянина. По этой же причине многие представители аристократии отказывались вешать на фасады своих роскошных особняков фонари уличного освещения. Во Франции закон о запрещении висячих вывесок был принят еще раз в 1799 году, и вновь повторен в 1805 году.

Типичными фланёрами восемнадцатого века можно назвать и братьев Шарля-Жермена и Габриэля де Сент-Обена, сыновей зажиточного золотошвея. Братья не только обожали гулять по улицам Парижа, но и показали себя талантливыми художниками. Стиль их карикатур — не такой грубовато-прямолинейный, как у Хогарта, а чуть более галантный, но с английским художником их роднит острый глаз и умение подмечать смешные и нелепые сценки уличной (в их случае бульварной) жизни. Для собственного развлечения братья создали Le Livre des caricatures — «Книгу карикатур» — замечательный по своей выразительности документ, который сейчас находится в коллекции Уолдерстон Мэнор. Большую часть «Книги» занимают эскизы различных узоров, а также чертежи изобретений, образцы политической сатиры и карикатурные изображения. В одной сценке, в частности, изображается процесс приведения в действие закона 1761 года [рис. 13].