ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР

Когда поделилась новостями с женщинами в квартире, те в один голос – оставайся здесь и работай! Бабушка Гизела твёрдо заверила, что присмотрит за малышом. «Ты главное деньги зарабатывай, чтобы выпутаться! А всё остальное уладится», - сказала Гизела.

Наташа даже расплакалась. А бабушка вновь рассказала, как их семью на Урал привезли: маму умирающую в больницу, а их, детей, на улицу, потому что некуда. И вот они, маленькие, кто где: кто в канаве, кто под чьим-то забором. Ладно, люди смилостивились и выхлопотали, дабы и их, детей, тоже потом в больницу определили, чтобы было, где спать и было, что есть. А так неизвестно что бы с ними стало.

Бабушка Гизела вспомнила и прослезилась. Она даже сказала, что ей будет спокойнее, если именно она за Пашкой присмотрит. Уж она-то с него глаз не спустит!

Остальные поддержали, что тоже помогут, чем могут. Тоня и Елена Георгиевна приносили игрушки, хорошие, дорогие, хотя и не новые. Интерактивную стиральную машинку, игрушечный пылесос на батарейках, разные конструкторы, пирамидки, пистолеты и автоматы. Тоня с Еленой Георгиевной в семьях, где работали, про Пашку рассказали, и хозяева подсуетились, не только игрушки, но и свитеры, штанишки, курточки малышу отправили. Вещи были фирменными, отличного качества, отнюдь не обноски.

А тёти Олин ухажёр, влюблённый в неё инженер, так был потрясён этой историей, что загорелся желанием оказать посильную помощь жильцам! Он на свои кровные купил им в комнату кондиционер и сам повесил его на стену! (Вот что значит умный мужчина! Сразу понял, что именно нужно в данной ситуации.) В комнате людей битком, все впритык, как сельди в бочке, и ещё двое прибавилось. Не продохнуть! Постоянно открывая окно, можно и самим простудиться и малыша простудить. Кондиционер явился спасением. «Теперь мы сможем дышать!» - радостно сказала Елена Георгиевна, всегда задыхающаяся в такой душегубке.

Утром все на работу – бабушка Гизела кормит кашей Пашку и идёт с ним гулять. В Кунцево, недалеко от метро Молодёжная, был отличный лесопарк заповедник, где много сосен и лиственниц, чудесный воздух, и построена даже маленькая площадка для детей с качелями и турниками. В слякоть, конечно, особенно там не погуляешь, но в другое время всегда пожалуйста. Там зимой даже на лыжах катаются!

Бабушка Гизела уделяла прогулкам особое место, потому что экология в мегаполисах оставляла желать лучшего, а ребёнку для того, чтобы нормально расти, требовались хорошие условия. И, как бы ни трудно ей было передвигаться на больных ногах, она упорно вела Пашку в лесопарк на чистый воздух.

Они с Алисией, как и раньше, покупали в монастырской лавке два литра натурального молока, но теперь литр отдавали малышу. Ему варили и кашу, и молочную лапшу. И бабушка всегда строго смотрела, чтобы он всё съел. Уговорами, шутками-прибаутками кормила Пашку, а вечером отчитывалась перед Наташей. Она недоумевала: «Зачем вы мне это говорите? Я вам и так верю!» На что Гизела ей резонно возражала: «Мать обязана знать, чем питается её ребёнок. Он растёт. Ему нужны хорошие продукты и витамины».

С зарплаты Наташа платила за койко-место: полную стоимость семь тысяч за себя и половину – три с половиной тысячи – за Пашку. Спали они вместе на нижней полке тёти Оли.

Ночью, бывало, малыш просыпался и плакал, Наташа его успокаивала, и он потихоньку вновь засыпал. Никто не ругался и не высказывал своего неудовольствия, хотя привычного покоя лишены были все.

Как-то Пашка расплакался особенно сильно. Никак не успокаивался. Бабушка встала, подошла к ним с Наташей, Тоня слезла с верхней полки, тётя Оля тоже.

- Погода! – понимающе кивнула Елена Георгиевна.

- Давление меняется, вот он и плачет, - поддержала Тоня.

- Головка у него болит, - вздохнула тётя Оля.

- Головка, - подтвердила бабушка Гизела. – У меня тоже черепушка раскалывается. Так я вон какая здоровая бабища, а он кроха.

И вдруг дверь распахивается, врубается свет, и Римма с Люсей орать начинают.

- Убирайте его отсюда, иначе мы вам такое покажем! – заорала Римма, а Люська, которая её подначивает, сзади стоит и лыбится. – Добренькими прикинулись? Вы не одни здесь! У нас не детский сад, не приют. Есть специальные заведения, пусть эти двое туда и идут.

Пашка испугался и стал плакать ещё громче. Неожиданно для всех с верхней полки слезла Светлана, которая всегда молчала и ни во что не вмешивалась; она протёрла глаза и очень спокойно заявила:

- Вас что-то не устраивает? Так меня тоже! Я вот сфотографирую жрачку, которую вы из столовой воруете, и в фотки прокуратуру отправлю. А? Пусть разбираются. Воровать разве можно? Будьте честными до конца!