Из жизни одноглавого

– Отчего же? – сказала Светлана, пожав плечами. – Мой отец был директором библиотеки. И ничего, никто его не жалел... наоборот, многие завидовали.

– Отец? – удивился Милосадов. – Подождите, это кто же?

– Юрий Петрович Калабаров, – вздохнула она. – Ныне, к большому моему сожалению, покойный.

– Да, но...

– Если хотите, расскажу. – Светлана заговорила деловитым, сухим тоном, будто хотела разделаться с этой темой поскорее. – Они с мамой расстались, когда мне года не было. Деталей я не знаю. Кажется, мама потом жалела. Я привыкла, что его нет. Да и вокруг-то – сами знаете какая обстановка. Неполных семей полно, а полных раз-два и обчелся. Нету папы – ну и нету, ни у кого нету. Папы были моряками – ушли в моря и не вернулись. Фамилия у меня мамина... В общем, и мыслей никаких не возникало. А уже когда школу заканчивала, покопалась как-то раз в шкафу, где документы. Смотрю – вот тебе раз... Я его потихоньку разыскала. Оказалось, он здесь работает, в библиотеке. Стала захаживать – все равно ведь нужно книжки где-то брать... Меня к нему тянуло, конечно, – она вздохнула. – Но решила не восставать из небытия. У него давным-давно все другое – другая жена, другая семья, другие дети... и тут я на голову. Здравствуйте, я ваша тетя. В общем, я не обнаружилась.

– Ничего себе, – сказал Милосадов. – Венесуэла.

– Была бы Венесуэла, – поправила Светлана. – Но я не сказала. Что, удивились?

– Удивился, конечно... но это не меняет дела. То есть я что хочу сказать, – заторопился Милосадов. – Ваш отец был замечательный человек, я о нем так много хорошего слышал... да что там: и Бебехов Николай Федорович, и Махрушкина Марфа Семеновна... – Светлана странно на него посмотрела, издав при этом невнятный звук. – Ему это нравилось... он всю душу в библиотечное дело вкладывал, да? А для меня это положение временно. Честно скажу: не мое. Все эти книги, все эти читатели, семинары...

– Верю, – кивнула она. – Конечно же, не ваше. Кто бы спорил! Вам бы на бархане с пистолетом бесшумного боя...

– Не шутите такими вещами, – строго сказал Милосадов. – Но скоро все переменится. Скоро все очень, очень сильно переменится. Я не могу вам открыть все тайны... Это не только мои тайны, понимаете? Но очень скоро я буду такими потоками управлять, что...

Он осекся.

– Какими потоками? – спросила Светлана, хмурясь. – О чем вы?

– Неважно, неважно, потом все расскажу. Пока только об одном прошу, Светлана. Поверьте мне. И будьте со мной. Я вас так люблю!

– Господи! – Она была явно испугана. – Час от часу не легче...

– Это правда. Послушайте меня. Вы молоды, вы еще не знаете, но ведь все на свете делается из-за денег. Вам будет легко меня полюбить. Я кое-что о вас разузнал. Отчим – профессор, мать – редактор… нищета! Голь перекатная. Что вы можете себе позволить? Кусок масла по праздникам? А я – я позволю вам все. Да что там: я даже позволю вам позволить все вашей матери. Даже вашему отчиму. Чего они хотят? А, впрочем, чего бы ни хотели – все будет!

– Да-да, – сказала она, рассеянно кивая, и усмехнулась. Если бы эта усмешка обращалась ко мне, то лучше б меня без штанов на мороз выставили. – Подождите, Виктор Сергеевич. Вы слишком быстро мыслите. Я за вами не поспеваю. Вы думаете, я зачем вам рассказала, что мой отец – Юрий Петрович Калабаров? Просто так?

– Ну почему же просто так? Собственно, любопытная история... не каждый день такое... как в сериале, правда?

Она покачала головой.

– Все, что делал отец, вы разрушаете. Он столько сил потратил, чтобы библиотека жила здесь, а вы ее выселяете. Он так старался, чтобы поэтам было куда прийти – а вы все сломали. Теперь говорите, что меня любите. А что на его семинаре поставлен крест – на семинаре имени Калабарова, – так это просто так вышло. И вы ни в чем не виноваты.

– Что вы, в самом деле, все в одну кучу! – Милосадов поморщился. – С чего вы все это взяли?

Дверь приоткрылась – в зал заглянул Серебров.

– Всё! – сказала Светлана Полевых, оглянувшись на звук. Дверь уже снова закрылась. – До свидания. И впредь не ведите со мной подобных разговоров. В конце концов вы всего лишь по какому-то недоразумению директор публичной библиотеки, где я беру нужные мне книги. Я люблю совсем другого человека. А вы – вы мне просто противны. И не обижайтесь, пожалуйста. Это жизнь.

Она расправила плечи и пошла к выходу.

Но не дошла. Милосадов окликнул:

– Полевых, постойте!

Светлана уже могла бы толкнуть дверь.

– Не спешите, Полевых! Дайте мне минуту. А потом можете катиться на все четыре стороны. Если захотите, конечно.

Она обернулась – должно быть, от удивления.

Я потом часто думал: может, если бы не обернулась, все по-другому пошло.

Но Светлана Полевых вскинула на него глаза – и Милосадов, как василиск, впился в нее цепенящим взглядом.