Из жизни олимпийских богов. Крониды

После того, как усталость подступит к глазам,

Смолкнут певцы, и утихнет звенящая лира,

Всем вам вручу от супружества острый «бальзам».

74

Нежные руки узнают его назначенье,

Спрячьте «лекарство» надёжно в своих волосах.

Верю, что будет успешным от брака «леченье»,

Помните, девы, чьи жизни теперь на весах!»

Вновь продолжала ужасный рассказ Данаида:

«Мы поступали, как нам повелел наш отец:

Каждая дева была красотой, как Киприда,

От дифирамбов мужей сотрясался дворец!

75

Наши улыбки там сделали важное дело,

И предвкушенье услады манило мужей —

Двинулись с нами они по палатам несмело,

Только с собою несли мы полсотни ножей…

Зал опустел, словно русла речные в пустыне,

Гости хмельные уже разошлись из дворца,

И наказали мужей ненавистных «рабыни» —

Спящим супругам вонзили кинжалы в сердца!

76

Слушал Данай с наслажденьем предсмертные стоны

И восхищался на троне высоком собой:

«Звонкой рекой обозначатся скоро навло́ны,

Надо уметь иногда спорить с грозной судьбой!

Повеселились юнцы, не изведав граната,

И в подземелье уходят без жён и без свит!

Слышу, как хлопают чёрные крылья Таната,

Примет к утру Эгиптидов суровый аид.

77

Головы юных мужей отвезу в колеснице

К Лерне и брошу там в пропасть на самое дно,

И не узнает никто о деянье в столице,

Ибо такое свершить я задумал давно.

А безголовые трупы зарыть за стеною

Смогут к утру Данаиды уже без меня.

Исчезновение братьев не свяжут со мною —

Буду я Аргосом править, законы храня…»

78

Ночь опустилась на город, даруя прохладу,

Царь в нетерпенье оставил насиженный трон,

Медленным шагом неслышно вошёл в анфиладу,

Слушая шёпот красавиц с различных сторон.

Призрачный свет проникал во дворец осторожно,

Замер внезапно властитель пред дверью одной,

Стало Данаю тогда непривычно тревожно,

Что Гипермнестры альков встретил вдруг тишиной.

79

Дверь приоткрыв, царь увидел её одинокой:

«Где, Данаида, твой «ласковый» муж Эгиптид?

Или в окно улетел он трусливо сорокой

Вместо того, чтоб спуститься, как братья, в аид?»

«Я пожалела его – он был ласков со мною,

И отпустила с советом: сокрыться скорей!»

«Скверная дочь! Надо их закопать за стеною,

А не на волю пускать, как простых сизарей!

80

Это не свадьба была, а позорная кража

Самых достойных в Ливийской пустыне девиц! —

Крикнул со злостью Данай. – Эй, дворцовая стража,

Бросьте преступницу эту в одну из темниц!»

«Стража сковала сестру, – продолжала Адита. —

Царь не привык говорить чужакам лишних слов.

Скоро к темнице ушла вся дворцовая свита,

Мы же повозку наполнили кучей голов.

81

Хитрый Данай показал, где есть дверь потайная:

«Это спасительный выход на случай войны!

Знаю, не станет преградой стена крепостная,

Там закопаете мёртвых при свете луны!»

Трупы таская, мы все проклинали сестрицу:

«Как Гипермнестра смогла не послушать царя?

Добр был отец, посадив негодяйку в темницу,

Жизнь сохранил ей властитель, считаем мы, зря!»

82

Эос узрила, взойдя, что отмыты альковы,

Убрана лишняя пища с вином со стола,

И улыбались друг другу прекрасные вдовы,

Не выявляя примет совершённого зла.

Царь, восседая на троне, замыслил деянье,

Явно желая продать дочерей красоту,

Только одно омрачало его ликованье:

Беглый Линкей находился в Тиринфском порту…

83

Думал тиран: «Всё идёт в нашей жизни прекрасно —

Дали смертельный отпор мы ужасным врагам…

Только Линкея в Тиринфе искать мне опасно,

И возвращаться нельзя нам к родным берегам!»

Спрыгнул властитель вдруг на пол с высокого трона:

«Эврика! – крикнул, кружась у зелёных колонн. —

Игры сейчас объявлю в честь царя-Крониона,

Вместо ненужных теперь никому похорон!

84

Съедутся в Аргос тотчас молодые атлеты,

Дев предложу победителям вместо наград!

За красотой побегут все быстрее кометы —

Каждый из них пожелает с царевной услад!»

Царь объяснил дочерям в откровенной беседе,

Что победитель забега уедет с женой,

Станут с Данаем тогда дружелюбны соседи

И не пойдут никогда на тирана войной».

85

«Хитрый отец всё продумал, – сказала Агава. —

Все состязанья прошли, как хотел наш тиран.

Хоть и достались героям царевны и слава,

Но не исполнен был главный родительский план.

Царь перед свадьбой старейшин позвал на собранье,

Чтоб провести над преступницей праведный суд,

Где проявлял изворотливость, хитрость, старанье —

Речи текли, как вино из сосуда в сосуд:

86

«Эта девица, жена Эгиптида Линкея,

Дерзко нарушила волю тирана-отца:

Не погубила лжемужа в стенах гинекея,

А помогла негодяю бежать из дворца!

Скверный поступок опасен для нашей столицы —

Подлый беглец может мстить горожанам, друзья!

Нет оправдательных слов для презренной девицы,

И оставлять негодяйку в живых нам нельзя!

87

Вынужден буду во всём согласиться я с вами,

Если смертельный объявите ей приговор!»

Но покачали старейшины вдруг головами:

Дева в оковах – не гордость отца, а позор.

«Требую казни! – Воскликнул властитель сердито. —

Вовремя кара настигнуть девицу должна…»

Только внезапно спустилась с небес Афродита:

«Нет, не доказана девушки этой вина!

88

Вижу, не ведал властитель о чувствах прекрасных

И не слыхал о созвучном биенье сердец!

Значит, прожил много лет он в исканьях напрасных,

Хоть и родил пять десятков прелестниц отец».

«Я, Афродита, правитель огромного царства,