Изборник. Памятники литературы Древней Руси

Вълодимеръ же, слышавъ, яко ятъ есть Василко и ослпленъ, ужасася, и въсплакася вельми и рече: «Сего не было есть у Русьской земли ни при ддехъ наших, ни при отцихъ нашихъ, сякого зла». И ту абье посла ко Давыду и к Ольгови Святъславичема, глаголя: «Поидта к Городцю, да поправимъ сего зла, еже ся сотвори у Русьской земли и в насъ, братьи, оже уверже в ны ножь. Да аще сего не поправимъ, болше зло въстанеть в насъ, и начнеть братъ брата заколати, и погыбнеть земля Русьская, и врази наши половци, пришедъше, возмуть землю Русьскую». Се слышавъ, Давыдъ и Олегъ печална быста вельми и начаста плакатися, рекуща, яко «Сего не было в род нашемь». И ту абье собравъша воя и приидоста к Володимеру. Володимеру сущю с вои стоящю у бору, Володимеръ же и Давыдъ и Олегъ послаша муж свои къ Святополку, глаголюще: «Что се створилъ еси в Русьской земл — уверьглъ еси ножь в ны? Чему еси ослипил брата своего? Аще бы ти вина какая была на нь, обличилъ бы пред нами и, упрвъ бы и, створилъ ему. А ныне кая вина до него, оже ему се створилъ еси?» И рече Святополкъ: «Повдалъ ми Давыдъ Игоревичь, яко Василко брата ти убилъ, Ярополка, и тебе хощеть убити и заяти волость твою — Туровъ, и Пинескъ,[505] и Берести и Погорину, и шелъ рот с Володимромъ, яко ссти Володимеру в Киев, а Василкови Володимери. А неволя ми главы своея блюсти. И не язъ его слпилъ, но Давыдъ, и велъ и к соб». И рша мужи Володимери, и Давыдови и Олгови: «Извта о семь не имй, яко Давыдъ есть слпилъ и. Не в Давыдов град ятъ есть, ни ослпленъ, но въ твоемъ город ятъ и ослпленъ». И се имъ глаголющимъ, разидошася раздно. Наутрия же хотя Володимеру и Давыдови и Олгови чересъ Днпръ на Святополка, Святополкъ же хотяше побгнути ис Кыева, и не даша ему кияне побгнути, но послаша Усеволожюю и митрополита Николу къ Володимеру, глаголюща: «Молимся, княже, тоб и братома твоима, не мозте погубити Русьской земл. Аще бо возмете рать межю собою, погани имуть радоватися и возмуть землю нашю, юже бша стяжали ваши дди и отци ваши трудомъ великимъ и хороборьствомъ, побарающе по Русьской земли, а ины земли приискаху, а вы хощете погубити Русьскую землю». Всеволожая и митрополитъ приидоста к Володимерю и молистася ему и повдаста молбу кыянъ, яко створити миръ и блюсти земли Руской, и брань имти с погаными. И се слышавъ, Володимеръ расплакася и рече: «Поистин отци наши и дди наши соблюдоша Русьскую землю, а мы ю хочемъ погубити». И преклонися на молбу княгинину, чтяшеть бо ю яко матерь, отца ради своего,[506] б бо любимъ отцю своему повелику в живот и по смерти, и не ослушася его ни в чемь же. И послуша яко матере и митрополита такоже, чтя санъ святительскый, не прслуша молбы его.

Володимеръ же такъ есть любьзнивъ: любовь имя к митрополитомъ и къ епискупомъ и къ игуменом, паче же и черноризецький чинъ любя, и приходящая к нему напиташе и напояше, акы мати дти своя. Аще кого видить или шюмна, или в коемь зазор, и не осужаше, но все на любовь прикладаше и втшаше.

Но мы на прежереченое узвратмься. Княгини же бывши у Володимера, и прииде Кыеву и повда всю рчь Святополку и кияномъ, яко миръ будеть. И начаша межи собою муж слати и вмиришася на семь, яко рша Святополку, яко «Се Давыдова есть сколота; то иди ты, Святополче, на Давыда, люби ими и, любо прожени». Святополк же емься по се, и цловаше хрестъ межи собою, миръ створше.